Семь Толстых Ткачей (СИ)

- Слушай меня, кусок идиота, - прорычал Рооми. - Мы вложили в тебя столько сил не для того, чтобы ты сдох на середине пути!

- Но я думал...

- Ты так обдолбался, что утратил эту способность!

- Но Чан...

- Он слишком стар, чтобы что-то значить, идиот! Но опасен, а мы не хотим выступать раньше времени. Он еще может быть нам полезен.

- Так поэтому вы больше не приходили?

- Конечно, болван! Чан установил за тобой такую слежку.... Да знаешь ли ты, что половина этой шантрапы, что ложится под тебя, или пьет за твой счет, состоит у него на службе?

- Нет...

- То-то и оно. Он хочет загнать тебя в психушку или в могилу, и тогда у него развяжутся руки!

- Ах вот как...

Рооми надел очки и отошел от кровати. На ней все еще блестит зеленоватая жижа из желудка Ли.

- Конечно, а ты что думал? Ты не представляешь, по каким правилам ведется эта игра, а он очень хорошо представляет...

- И что за правила?

- Если я расскажу, придется тебя убить. Как, рано или поздно, мы устраним Чана. Я думаю, скорее рано...

- А почему не сейчас? - Ли подскочил с кровати, но организм, в отличие от разума, не очистился и он упал обратно.

- Потому что сейчас он нам нужен. Но мы убьем его на премьере фильма, вместе с Толстыми Ткачами. А вернее, предоставим эту честь тебе.

- Мне? Это здорово! Клянусь, Рооми, я не подведу!

- Не подведешь, - кивнул демон. - Если после премьеры он уйдет живым, на следующий день ты станешь мертвым.

- Вы убьете меня?

- Нет, тебя убьет Чан или Толстые Ткачи.

- Я не понимаю...

- И это хорошо. Пронеси на премьеру оружие и убей его. Нас он будет опасаться, а тебя считает кретином. Заслуженно.

- Эй!

- Я говорю, что вижу. Попробуй опровергнуть и выполнить то, ради чего твой отец оставил тебе корпорацию. Попробуй хоть что-то, или умрешь. И не как мужчина, а как сопливое ничтожество в бассейне собственной мочи или на диване посреди блевотины!

Рооми, кивком головы, указал на зеленую лужу. Ли посмотрел и немного побледнел. Немного, потому что и до этого лицо цветом соответствовало извести.

- Я не умру так, - прошептал Ли.

- Это хорошо, но это лишь слова. Мы увидимся на премьере или не увидимся никогда.

За Рооми захлопнулась дверь, а Ли все еще смотрел на бывшее содержимое утробы. Кусочки суши, половинки таблеток и все зеленое от... абсента, что ли? Нет, он не умрет в луже такого!

Японец

Посреди огромного зала, уставленного тысячей статуй, разыгрался спектакль одного актера. Японец не мог говорить - губы окаменели; он плохо видел каменными глазами, но незнакомец в шелковом кимоно хотя бы забрал его боль. Теперь он превратился в настоящую статую, слушающую пламенные речи вот уже несколько часов подряд. Черный шелк мелькал в просветах статуй, незнакомец размахивал руками, то переходя на крик, то спускаясь до шепота. Он то подбегал, то исчезал и появлялся в другом конце зала. Его наряд уже несколько раз загорался от нестерпимой жары, но он небрежно тушил его, а на шелке не оставалось никаких следов.

- Ты не понимаешь! - кричал незнакомец. - И никто не понимает! Вот скажи мне, чем книга лучше жизни?

Японец не мог ответить, но мужчина, каким-то образом, умудрялся слышать мысли.

- Неправда! - воскликнул он. - Дело вовсе не в том, что кто-то, чем-то управляет - дело в действиях! Любая книга дарит прежде всего их. Их и перемены. Прислушайся, насколько сладкое это слово. Пе-ре-ме-ны...

Голос мужчины заползал в мозг сухим шорохом.