Семь цветов радуги

— Мне казалось, — заговорил Копытин, сквозь стекла очков следя за выражением лица Васютина, — думалось мне, что теперь, все это абсолютно выйдет. Скоро степи и пустыни получат воду по плану. А потом, наверное, и парамоновские щиты пойдут по стране.

— Возможно, Борис, возможно, — согласился Васютин. Прищурившись, он все еще рассматривал карту. — Я надеюсь, что твоя мечта станет близкой действительностью. По великому сталинскому плану советские люди изменяют климат страны. И Волга и Днепр скоро понесут свои воды в сухие степи. Это только начало. И если будет нужно, соберутся вместе большие ученые, каждый из них многие годы изучал наши реки. Достанут они из шкафов карты подземных вод, подсчитают, столько осадков выпадает в разных районах, учтут тысячи разных обстоятельств, пригласят инженеров, изобретателей, затем доложат правительству. Наконец ранним утрам Копытин получает газету и видит похожую на эту карту. Только в ней все не так.

Борис, видимо, оконфузился и опустил голову.

Никифор Карпович с улыбкой взглянул на него.

— Как говорят: мечта — это первый контур любого настоящего проекта. Вот и здесь она у тебя нарисована. — А мы — советский народ, особенный. Мы умеем мечтать и бороться за эту мечту.

Васютин еще долго смотрел на карту.

На плотный лист звонко упала капля дождя.

Анна Егоровна взглянула на небо. Глаза ее сделались влажными. Она отвернулась, вытерла их кончиком платка и стала доставать из сумки прозрачную накидку.

В репродукторе на радиомашине послышался мощный голос:

— Внимание, товарищи! Через несколько минут начнется дождь. Приготовьте плащи, зонтики. Продолжаются опыты искусственного дождевания.

Бабкин бесцеремонно снял с руки Вадима белый плащ и осторожно накинул его на плечи Стеши.

Антошечкина благодарно и восхищенно взглянула на Тимофея Васильевича: «Вот это вежливость!»

Вадим ничего не замечал. Он смотрел на Копытина и вспоминал о другой, уже вполне реальной карте, которую он видел при испытании дождевальной машины, Тогда карта района была покрыта находящими один на другой кружками. Сейчас вода из новой реки прольется сверху на поля. Вспомнил он и о дырчатых трубах Тетеркина, укрепленных на тракторе. Из них шел совсем крохотный дождь на узком участке в десятки метров. Однако и эти маленькие дела, выдумки колхозных ребят, спасли не одну сотню тонн хлеба! Эти тонны зерна, влившись в мощную реку, текущую на государственные элеваторы, дали возможность стране строить и каналы, и дождевальные машины и щиты Парамонова. «Ручьи бегут в один канал», правильно сказал Васютин.

Хлынул теплый летний дождь. Серебряные нити повисли над лугом. А сквозь них, будто сквозь стеклянную пряжу, светило яркое горячее солнце.

— Смотрите, радуга! — Никифор Карпович указал палкой на небо. — Это мы ее сделали — советские люди. Вспомните, ребята, историю. Раньше строили триумфальные ворота, арки Победы… Вот она, наша триумфальная арка, — знак победы над природой.

Дождь затихал. На спокойной воде нового канала лопались пузыри.

Щит Парамонова продолжал двигаться. Уже он прошел то место, где вливалась в канал подземная река ребят из ОКБ.

Ольга сняла с плеча Андрюшку и вытерла на его лице капельки дождя.

Мальчик схватил лопатку и, продолжая прерванное занятие, стал расчищать дорогу бегущему навстречу ручью.

В небе горела радуга. Рожденная на советской земле, она как бы обнимала весь мир многоцветным радостным сиянием.

1947–1950 гг.