Семейка Лампри. Танцующий лакей

— Я не знаю, когда, по-вашему, была установлена эта ловушка, — произнес доктор Харт.

— Вы можете нам сказать, что вы делали минут за пятнадцать — двадцать до того, как Николас Комплайн закричал?

Доктор Харт откинул голову, сдвинул брови и уставился в потолок.

«Он похож на Муссолини», — подумал Мандрэг, украдкой бросая на него взгляд.

— Я был в этой комнате, когда вернулся Комплайн с братом и с вами. Я подошел к двери и увидел вас в холле. Затем я вернулся и продолжал беседовать с мадам Лисс. Она ушла отсюда незадолго до меня. Я оставался, пока не настало время переодеваться к обеду. Я поднялся наверх в четверть восьмого и сразу же прошел к себе, а минут через десять направился в ванную рядом с моей комнатой. Приняв ванну, я вернулся в спальню. Я уже почти оделся, когда услышал Комплайна, который визжал, как женщина. Потом в коридоре раздались голоса, я надел смокинг и вышел из комнаты. Вы все уже собрались у двери в комнату Комплайна.

— Да, — сказал Джонатан, — правильно. А видели ли вы кого-нибудь из гостей или из слуг в промежуток времени между тем, как покинули эту комнату и увидели раненого Николаса Комплайна?

— Нет.

— Доктор Харт, признаете ли вы, что и до вашего приезда сюда вы писали некие письма — боюсь, что должен назвать их угрожающими, — Николасу Комплайну?

— Я не вынесу больше этого мучительного допроса, — задыхаясь, сказал доктор Харт. — Я ведь дал слово, что ни на кого не нападал.

— Если вы не будете отвечать мне, может случиться так, что вам будет задавать вопросы лицо, облеченное этим правом. Знаете ли вы, где был Николас Комплайн, когда кто-то устанавливал эту западню?

Верхняя губа Харта задергалась, будто под кожей трепетала маленькая жилка. Дважды он пытался заговорить. Потом выдавил из себя какой-то стон. Мандрэг почувствовал себя крайне неловко, а Джонатан лишь нахохлился. И Мандрэгу показалось, что он опять начинает входить во вкус игры.

— Ну так что же, Харт? — недовольно проговорил он.

— Я не знаю, где он был. Я ничего не видел.

— Он говорил нам, что беседовал с мадам Лисс в ее комнате. Что вы на это скажете?

Харт опять издал какой-то нечленораздельный звук. Облизав губы, он громко произнес:

— Я не знаю, где он был.

Джонатан сунул пальцы в жилетный карман. Вытащив их, он резким движением протянул квадратный листок бумаги. Мандрэг заметил, что это был листок, который он нашел прошлой ночью в кресле Николаса: «Убирайся к черту. Иначе берегись». Прежде чем вновь мысленно прочитать эти, показавшиеся тогда нелепыми, слова, он подумал: «Как будто это случилось неделю назад».

— Что скажете, доктор Харт? — продолжал тем временем Джонатан. — Вы раньше видели эту бумагу?

— Никогда! — визгливо крикнул Харт. — Никогда!

— Вы уверены? Возьмите, посмотрите.

— Я не дотронусь до нее. Это ловушка. В чем вы хотите меня обвинить?

Все еще держа в руке игральную карточку, Джонатан подошел к письменному столу, стоявшему у окна в глубине комнаты. Мандрэг и Харт следили, как он искал что-то в ящике и наконец вытащил листок бумаги. Он повернулся к Харту. В одной руке у него была карточка, в другой — листок почтовой бумаги.

— Это ваше письмо, в котором вы принимаете приглашение на уик-энд, — сказал Джонатан. — После того как ко мне попала карточка, — он улыбнулся Мандрэгу, — я вспомнил о письме. Я сравнил их и пришел к интересному выводу. У вас очень характерный почерк, мой дорогой доктор. В написании букв много неанглийского. Немцы обычно пишут букву «К» с длинной палочкой. Здесь у нас как раз есть буква «К» в слове «уик-энд». Теперь посмотрим на эту карточку. И здесь есть буква «К». У нее палочка тоже длинная. Дальше. Вы сидели справа от Николаса и дали ему свою карточку для подсчета очков. Вместо одной он получил от вас сразу две. Верхнюю — с буквами игры, где, любопытно отметить, было слово «угроза», и вторую с предостережением, которое могло бы показаться ребячеством, если бы не происшедшие события. Вы утверждаете, что никогда ее не видели. Знаете, в это просто невозможно поверить.

— Я не писал ее. Должно быть, листки слиплись, и я взял два. На нижнем писал кто-то еще.

— Возмутительно! — резко произнес Джонатан. — Он сунул оба листка в карман и отошел. Когда он заговорил опять, к нему вернулась его обычная педантичность. — Послушайте, доктор Харт. В это невозможно поверить. Я сам раздавал карточки. Никак нельзя было предвидеть, к кому попадет тот или иной блокнот. Вы же не будете утверждать, что кто-то из гостей, словно фокусник, взял у вас листочки, написал эти слова на нижней карточке, да еще незаметно вернул их вам.