Семейная реликвия. Ключ от бронированной комнаты

Геннадий сел в свою машину и поехал следом за «мерсом» Виктора, даже забыв предварительно спросить его, а куда, собственно, они должны добраться. Несмотря на пробки, через полчаса они доехали по Садовому до метро «Парк культуры». Свернули по Комсомольскому, а там мимо Дворца молодежи направо, на улицу Россолимо. То, что тело Вогеза находилось здесь, Геннадия, можно сказать, удивило до глубины души. Прежде всего потому, что, по его мнению, ритуальное заведение для Деда должно было быть хотя бы не хуже, чем, скажем, в ЦКБ. Однако то, что Вогез именно здесь, он понял, еще не доехав до красно-кирпичного, в готическом стиле, здания морга. С одной и с другой сторон проезжей части стояли загородившие практически всю дорогу поблескивающие на солнце иномарки. В основном дорогие, известных и самых престижных моделей. Припарковавшись почти у самого перекрестка с улицей Льва Толстого, возле Хамовнического пивзавода, в подвалах которого они не раз бывали прежде, Геннадий и Виктор, почти синхронно хлопнув дверцами, устремились туда, где на фоне красного кирпича выделялась толпа людей, одетых явно не по-весеннему. Мужчины — в черных костюмах, женщины — в темных платьях, с черными платками на головах. Многие — с большими букетами красных и белых роз и гвоздик.

Виктор и Геннадий, не останавливаясь, прошли прямо во двор морга и направились к группе людей посередине маленького, заставленного всяким хламом двора. Они собрались в кружок и курили. Немного поодаль стояла, выделяясь своей экстравагантностью, чернявая молодая женщина, одетая в модные светло-голубые брюки с завязками чуть ниже колен и такого же цвета расстегнутый легкий пиджак с перекинутым через плечо ярко-красным прозрачным платком.

В центре кружка курящих, отличаясь от них своими небрежными, развязными даже манерами, стоял Албанец — широкоплечий, мускулистый, вихрастый мужик лет сорока пяти. У него была приятная, хотя и грубая внешность, густые светлые волосы, причесанные в виде старомодного кока, колючий, все пронизывающий острый взгляд.

— Здорово, Серега! — нарочито громко сказал, вплотную подойдя к нему, Геннадий, и протянул руку.

Вынув сигарету изо рта левой рукой и смачно сплюнув прямо перед собой на асфальт, тот, слегка улыбнувшись, достаточно приветливо поздоровался.

— Могли и мы с тобой там быть, а, Геннадий? Не думал об этом? А я потом подумал. Все могло случиться. А ты молодец, не сдрейфил. Ты как сам? — бодро произнес он, вызвав очевидное восхищение окружающих, особенно экстравагантной женщины в красном платке.

— Это уж точно, ты прав, чудом нас с тобой в этот раз пронесло, — поддержал Албанца Геннадий. — Я-то сам уже ничего, выспался, в себя пришел. Ты лучше скажи, а почему в этом морге? Сюда же обычно, насколько я знаю, из мединститута трупы доставляют, да еще наркоманов после передозировки со всего города свозят. Да еще умерших по другим подобным причинам, требующим, насколько мне известно, медицинского расследования.

— Мне-то почем знать? — промолвил тот в ответ, вновь смачно сплюнув прямо перед собой и растерев затем слюни по асфальту правым носком своего желтого, мягкой кожи, мокасина. — Куда его привезли, туда мы и приехали. А ты считаешь, что повода для медэкспертизы нет? Или она была уже никому не нужна? Я, например, так не думаю, хотя это все меня не касается. Не мой это вопрос в натуре… Ты знаешь, Ген, после того как ты сразу отвалил, — продолжил он, — мы все тоже недолго там были. Дождались милицию, «скорую», а потом по домам разъехались. Нов отличие от тебя я и дома-то находиться долго не мог. Спать не хотелось. Мандраж коленки скрутил. Потом еще тошнота замучила. Рвало даже несколько раз, да так, что в обнимку с унитазом просидел пару часов. Просто наизнанку вывернуло. Видимо, давление подскочило. А то из-за чего бы все это? Поэтому я позвонил Арсену, когда почувствовал себя получше, и поехал вместе с ним в «Турист» лагман есть.

— С тобой все ясно и понятно. А я проспал как убитый. Ты лучше скажи, когда похороны и где?

— Завтра. Сначала в храме на Юго-Западе — знаешь, наверное, где он находится, — отпевание в десять утра. Батюшке уже отбашляли, как нужно, все решили. Оттуда на машинах и автобусах к двенадцати на Троекуровское кладбище. На Новодевичьем договориться не удалось. Но то — тоже престижное место. Там все решено, врубаешься? Земля, могила, место хорошее, цветы, венки, свечки, да и с памятником заранее договорились, хоть и поставят его чуть позже, но уже все выбрали. Да и каким он будет, прикинули. Я сам всем занимался. Не один, конечно, со знающими людьми вместе. А в два часа будут поминки в «Салюте» на первом этаже в ресторане. Там большой зал есть, по-моему, «Королевский» или что-то вроде. Найдешь легко. А не найдешь, позвонишь по мобильнику, подскажу. Увидимся. А ты не хочешь туда зайти и на него посмотреть? Изуродовали, твари, до неузнаваемости. Лица почти нет. Полчерепа снесли, суки.