Семейная тайна

— О, мой благородный повелитель, соблаговолите принять эту дань, — пошутил Джордж.

Нагнувшись за газетой, он потрепал Альберта за ухом. Как бы я жил без собаки, подумал Джордж? Лучший друг человека — на ощупь, правда, не такой уж приятный.

Пока жарились три смены гренков, он, стоя, прислонившись к раковине, просматривал газету: сначала раздел карикатур, потом спортивную страницу, затем — биржевую сводку, чтобы убедиться, что его немногие акции остаются на своем обычном низком уровне. Под конец он пробежал глазами последние новости. Бланш читала газеты очень тщательно, от первой до последней страницы, и нередко новости для нее успевали стать вчерашними. Джордж мог уловить всю суть за каких — ни? будь шесть минут и при этом успевал спалить порцию гренков.

Единственное, что действительно заинтересовало его — это развязка истории с «Коммерсантом»: Джеймс Арчер, член теневого кабинета лейбористской партии, похищенный две недели назад, возвращен в лоно взволнованной семьи и родной оппозиционной партии за выкуп в двадцать тысяч фунтов, выплаченный в виде необработанных алмазов. Какой-то репортер, явно не располагающий избытком фактов, разразился беллетрическим повествованием о событиях. Читая между строк, можно было сделать вывод, что ребята из полиции тычут пальцем в небо. Второй раз подряд преступники оставили их в дураках — газеты и общественность не могли с этим мириться. Джорджа интересовала только финансовая сторона этой истории. Выделывать столь опасные трюки ради такой скромной суммы — этого он понять не мог.

Джордж поставил на поднос все, что приготовил к завтраку, и, держа его в руках, осторожно поднялся по лестнице. Бланш сидела в постели: рыжие волосы откинуты назад, на широкие красивые плечи наброшен пеньюар с короткими рукавами, зеленые глаза радостно искрятся. Глядя на нее Джордж сказал себе — и не в первый раз — что она роскошная женщина, Церера, неиссякаемый источник наслаждений… Тридцать пять лет и без малого сто восемьдесят фунтов теплой, молочно-белой женственности. Вагнеровский тип женщины. Вот уже два года, как он с ней, и они всегда отлично ладят и полностью устраивают друг друга.

Поставив поднос на постель возле Бланш, Джордж сказал:

— Погода отвратительная. Март входит в свои права. Джордж входит с подносом в спальню. Доброе утро, дорогая. Или я уже это говорил?

— По-моему, говорил. — Голос у Бланш был такой же богатый и сильный, как и ее тело, в нем была грубость ярмарочных балаганов, пивных и шумных толп на ипподроме. — Пожалуйста, убери отсюда этого шелудивого пса.

— Не волнуйся, радость моя. Он знает, что за порог ему заходить нельзя.

Альберт сидел в дверях и наблюдал. Джордж намазал для Бланш гренок маслом и джемом и налил ей кофе, добавив по ее вкусу молока и сахара. Джорджа переполняла нежность и преданность. Ему нравилось делать что-нибудь для Бланш…, не все, но многое. И тут ему стало ясно, что сейчас именно это «не все» Бланш от него и потребует. Он всегда определял наступление такого момента, когда Бланш вдруг начинала смотреть в пустоту — точно так, как она делала это, приступая к своим профессиональным обязанностям, — с сияющим взором, ушедшая в себя, настроившаяся на связь с бесконечностью. Это уже была не Бланш Тайлер — шалунья, его добрая подружка, а мадам Бланш. Та самая, что каждую неделю фигурировала в рекламном разделе газеты «Новости парапсихологии». «Мадам Бланш Тайлер, ясновидящая. Обслуживание по почте, индивидуальные и групповые сеансы, посещение на дому, исцеление. Уилтшир, Солсбери, Мейден — Роуд, 59».

Глядя мимо Джорджа, приподняв руку с гренком, словно это какой-то священный символ, она произнесла.

— Я только что слышала во сне.

— Что слышала?

— Название. Его произнес Генри. Не сам Генри, но его голос. И я увидела удивительно голубое облако с огромной сияющей звездой посередине.

— Перестань, Бланш.

Джордж, хоть и знал Бланш не первый день, всякий раз испытывал легкое раздражение, когда она заводила эту песню. Не то чтобы он все это считал мошенничеством. Нет, ведь есть вещи действительно необъяснимые. Взять хотя бы исцеление. Бланш могла движением рук снимать головную боль или застарелые опухоли — как по волшебству. Да, он видел и слышал много такого, чего не объяснишь.

Бланш подняла гренок повыше, приветствуя небеса, и произнесла с экстатическим подвыванием:

— Это будет храм Астродель!

Сделав такое сообщение, она тут же вернулась на землю. Вонзила зубы в гренок и, ласково улыбнувшись Джорджу, стала жевать.

— Подожди, подожди, Бланш, — сказал Джордж. — Что еще за храм такой?

— Мой храм, глупенький. Ты иногда туго соображаешь, Джордж. Я же рассказывала тебе о нем на прошлой неделе.

— Ничего ты мне не рассказывала. Бланш подумала и согласилась:

— Ну правильно, нет. Это я миссис Куксон рассказывала. Господи, если бы у меня была хоть малая часть ее денег, я начала бы строить его прямо сейчас. Но она жуткая скупердяйка! Ничего удивительного. У нее очень слабая аура.

Джордж налил себе кофе, закурил и сел на постель рядом с Бланш.

— Ты собираешься строить храм? Как Соломон?