Семейное дело

— Да, сэр, непременно. До десяти часов.

— Возможно, к вам опять придет мистер Гудвин… Феликс уже принял наш обеденный заказ. Пожалуйста, передайте ему, что можно подавать.

— Слушаюсь, сэр, — поднялся Филипп. — Пожалуйста, сообщите мне, если вам удастся что-нибудь выяснить. Я хотел бы знать. Мне обязательно нужно знать все об этом случае.

Вот так-то. Можно было подумать — перед нами инспектор Кремер.

Между тем Вульф лишь заметил:

— Мне тоже необходимо знать. Скажите Феликсу, что пора сервировать.

Филипп повернулся и удалился, не сказав «да, сэр».

— Он просто гадает — кто из нас убийца: вы или я? — заметил я. — Вероятно, он склонен отдать все-таки предпочтение мне.

Всякий раз, вкушая пищу в «Рустермане», Вульф сталкивается с одной и той же проблемой. Возникает неизбежный конфликт. С одной стороны, Фриц — лучший повар в мире, но, с другой стороны, уважение к памяти Марко Вукчича не позволяет ему давать оценку и критиковать блюда, приготовленные в этом ресторане. В результате Вульф перекладывает всю ответственность на меня. Расправившись с третьей частью своей порции запеченных устриц, он, взглянув на меня, спросил:

— Ну как?

— Вполне съедобно, — ответил я. — Быть может, поменьше бы мускатного ореха, — но, конечно, это дело вкуса, — и, как мне кажется, лимонный сок — из бутылки. Оладьи здесь пекут отменные, однако подают все сразу, кучей, в то время как Фриц выдает одновременно только три штуки: две вам, одну — мне. Но тут уж ничего не поделаешь.

— Мне не следовало тебя спрашивать, — заявил Вульф. — Сплошное бахвальство. Ты не в состоянии определить происхождение лимонного сока в готовом блюде.

Конечно же он пребывал в состоянии раздражения. Согласно введенному им неписаному правилу, говорить во время еды о наших рабочих проблемах запрещалось. Но сейчас у нас не было ни клиента, ни видов на гонорар, и дело, которым мы теперь занимались, носило сугубо семейный характер; Вульфу волей-неволей приходилось о нем думать. И в довершение обслуживал нас не Пьер, которого он больше никогда здесь не увидит, а какой-то венгр или поляк по имени Эрнст, имевший склонность опрокидывать посуду. Между тем Вульф съел все, что нам принесли, включая — по моему предложению — и миндальное слоеное мороженое, а также выпил две чашки кофе. Что же касается темы для разговора, то тут проблем не возникло. «Уотергейт» широко обсуждался в обществе, и Вульф знал об этой афере, пожалуй, больше, чем любая, взятая наугад, дюжина американцев. Ему, например, были известны даже имена деда и бабки Халдемана.

Вульф сперва намеревался еще раз поговорить с Феликсом, но когда мы поднялись из-за стола, он сказал:

— Ты можешь подогнать машину к боковому входу?

— Прямо сейчас?

— Да. Мы навестим отца Пьера Дакоса.

— Мы? — изумился я.

— Разумеется. Если ты доставишь его в наш дом, нам могут помешать. Поскольку мистер Кремер и окружной прокурор пока не смогли найти нас, они, возможно, приготовили ордер на задержание.

— Я мог бы привезти его сюда.

— Ему почти восемьдесят лет; возможно, он уже не в состоянии самостоятельно передвигаться. Кроме того, мы, быть может, застанем там и дочь.

— Найти место для стоянки автомобиля в районе пятидесятых улиц — безнадежное дело. Не исключено также, что придется взбираться на третий или четвертый этаж здания без лифта.

— Там увидим. Так сможешь подогнать машину к боковому входу?

Я сказал «конечно» и подал ему пальто и шляпу. И правда — чисто семейное дело. Ради клиента, независимо от важности предприятия и величины гонорара, он никогда бы не согласился терпеть подобные неудобства. Вульф воспользовался служебным лифтом ресторана, а я спустился к главному входу: мне нужно было сказать Отто, куда подогнать машину.

Западные пятидесятые улицы — это смесь питейных заведений, пакгаузов, обшарпанных домов без лифтов, но, как я знал, тот квартал, к которому мы стремились, состоял преимущественно из старых кирпичных особняков, а возле Десятой авеню находилась подходящая автостоянка. По дороге я предложил доехать до гаража, оставить там наш автомобиль, который принадлежит Вульфу и на котором езжу я, и взять такси. Однако Вульф отверг мое предложение. Он убежден, что когда за рулем движущегося транспортного средства нахожусь я, то риск существенно уменьшается. Таким образом, я проследовал до Десятой авеню и на стоянке обнаружил свободное место, всего за один квартал до нужного нам адреса.

Дом 318 выглядел довольно сносно. Некоторые из здешних особняков заново перестроили, а в подъезде, в который мы вошли, стены даже обшили деревянными панелями и установили внутренний телефон. Я надавил на кнопку против таблички: «Дакос», поднес трубку к уху и скоро услышал женский голос:

— Эта-а кто тама?

«Если говорит дочь Пьера, — подумал я, — ей следовало бы поучиться манерам. Но, наверное, у нее был трудный день: досаждали представители полиции, прокуратуры, журналисты».

Часы показывали десять минут четвертого.