Семейные тайны

— Значится, так, друг мой ситный, дела у нас идут совсем неплохо. Супруга моя неделю назад побывала в гостях у Елизаветы Ивановой, где была принята со всем уважением и почетом. Лизанька, видишь ли, сильно переживает из-за того, что ее не слишком любезно принимают в академических гостиных. Сами ученые еще куда ни шло, но их жены при виде наглой молоденькой лимитчицы, вышедшей замуж за академика, звереют просто на глазах. Им тут же начинают мерещиться мерзавки в коротких юбках, покушающиеся оторвать высокопоставленных благоверных от их пышных грудей. Поэтому все, кому не лень, дают девочке понять, что, будь она сто раз госпожа Иванова, элегантности и образования у нее ни на грош…

— И что же сделала Галина Павловна? — Своим вопросом чернявый явно давал понять, что его интересует не столько лирика, сколько факты.

— Галина Павловна, — лысоватый блондин произнес имя жены с видимой гордостью, — взяла на себя шефство над Лизой. Рассказала, как ее в свое время весьма нелюбезно принимали в некоторых домах, и терпеливо выслушала ее жалобы на жизнь. Отвела Лизу к лучшему в Москве парикмахеру, косметологу, портнихе. И к некоторым известным спекулянтам… Должен сказать, той это сильно пошло на пользу… Девушка невероятно похорошела.

— Пока весь твой рассказ напоминает отчет благотворительного собрания. Подвох-то где?

— В голосе чернявого слышался явный скептицизм. Впрочем, возможно, он просто таким образом провоцировал приятеля активнее хвастаться тем, что он успел сделать.

Белобрысый в самом деле немного обиделся и начал с жаром объяснять своему недогадливому другу суть придуманной им комбинации:

— Ты, дружище, представляешь, сколько могут стоить хорошие женские туфли из-за бугра, или настоящие французские духи, или жакетик с соболем? Не представляешь? Так вот, по подсчетам Галины, у нашей девочки скоро будут оч-ч-ень серьезные проблемы с деньгами…

— А если Лиза просто перестанет покупать все это барахло? — пожал плечами брюнет.

— Лиза?! — Смех белесого разорвал маленькие стены уютной, но не слишком просторной кухни.

— Галина — театральная прима, пусть и в отставке. Вокруг нее вертится весь столичный бомонд! Такая дурочка, как эта ивановская девка, скорее душу продаст, чем упустит возможность войти в этот круг! Галечка успела ей разъяснить, как презрительно там относятся к дешевкам…

— Да, но ты забываешь, что она может рассказать о своих разговорах Иванову. — Брюнет по-прежнему был полон скепсиса. — Иванов-то понимает, что отставные балерины и действующие торговые работники — это не та московская элита, мнением которой стоило бы дорожить…

Белобрысый нахмурился, но пропустил мимо ушей едкое замечание, по сути направленное против его супруги. Сейчас не время для взаимных реверансов. Однако возникшее недовольство явно отразилось в его голосе. Рокочущий бас приобретал неприятные скрипучие оттенки:

— Меньше всего на свете академика Иванова интересует то, где его жена покупает себе лифчики…