Семейный подряд

Распрощавшись с Руденко, Яна после недолгих раздумий решила съездить к Насте. Но перед тем все же сочла необходимым испытать новую карту, находящуюся, так сказать, в работе. Эта карта должна была одобрить Янино намерение или, наоборот, сказать, что определенного действия предпринимать не стоит. Яна про себя называла эту карту «Да. Нет.» Она достала ее с полки. Карта еще не была покрыта лаком — она была неокончена. Хотя рисунок был завершен. Чтобы «обкатать» карту Яна частенько обращалась к ней, запускала в работу.

Она накрыла картонный прямоугольник рукой и, прикрыв веки, откинулась на спинку кресла. Мысленно Яна спрашивала, стоит ли ехать к Насте. Она ждала, что внутренний голос даст ей ответ. Прошло несколько минут. Карта молчала, вернее, сердце Яны молчало. Снова усилие — впустую. Яна отложила в досаде карту. А что, если еще раз, пусть и на пределе своих сил, поэксплуатировать «Взгляд в прошлое»?

Теперь Яна положила руку на отлакированный глянцевый прямоугольник. Она закрыла глаза и как всегда стала упражнять воображение, настраиваясь на образы Санталова, его жены, Гулько и Насти. Она глубоко при этом дышала, позволяя своему телу расслабиться. «Пленка» со свистом полетела перед Яниным взором. Она свивалась, точно лента Мебиуса, и разворачивалась, не переставая крутиться. Яна едва не зажмурилась — острые края пленки резанули по глазам. Чернота в единый миг сменилась туманной картинкой. Вокруг нее подобно плавящейся на глазах раме мерцали и клубились серые круги. Яна смотрела в центр этого чуда-зеркала.

Она видела перед собой большую комнату. Персиковые обои, в тон им ковер, канапе с изогнутой спинкой, овальный столик, ножки которого своим плавным извивом напоминали стебли тропических растений, собранные лентой занавески нежного абрикосового оттенка и огромную кровать, застеленную белым, атласным покрывалом. По покрывалу скользили завитушки лимонного цвета. Стоявшее у окна кресло словно приглашало присесть. Крошечный комод в стиле модерн с большим декоративным флаконом и висящее над ним зеркало довершали интерьер. Ящики комода были неплотно закрыты, а на ковре валялись клочки бумаги. Тихий свет, проникавший из окна, припорашивал предметы белесоватой пудрой.

И тут вдруг зеркало, явившее это изображение, стало дрожать. Вначале мелкой дрожью, потом просто трястись. Серые круги едва не захлестывали его. Словно буря на море. Яне показалось, что и ее качает, как-будто она была на палубе корабля, попавшего в шторм. И тут Янин взгляд застлало что-то темное. Эта тьма двигалась. И вместе с ней двигалась Яна. Этот неведомо откуда взявшийся мрак и стал причиной внезапного смущения видения. Он провоцировал дрожь и тряску, он летел… Яна слышала чье-то дыхание. Учащенное, жаркое, опаляющее все вокруг. И тут неожиданно взрыв — темный сгусток метнулся к ящику комода. Тот открылся, беззащитный перед этой стремительной силой, позволяя увидеть содержимое.

Белье — кружево и шелк. Чья-то темная рука схватила переливчатую материю. Она упала, накрывая какой-то предмет. Это же пистолет! Яне захотелось крикнуть. Но она сдержалась, боясь, что спугнет картинку. Кое-как замотав на пистолете розовую ткань, рука сунула «сверток» в ящик и быстро задвинула последний. И снова стремительно двигающаяся тьма. На постели Яна увидела сумку, черную, поблескивающую, с тонкой переплетенной ручкой. Едва Яне удалось различить предмет, сумка тут же исчезла, затянутая движением жаркой тени. Эта тень мгновенно заполонила картинку, без остатка поглотила светлую комнату, а вслед за ней и серые круги. Видение развоплотилось, перетекло в безжизненный мрак.

Яна открыла глаза. У нее было ощущение, что на каждой руке висит гиря килограммов в двадцать. По лбу струился пот, хотя в комнате поддерживалась оптимальная температура.

Джемма с тревогой наблюдала за хозяйкой. Увидев, что та открыла глаза, она жалобно взвизгнула, но не дождавшись ответа, снова опустила голову на лапы. Точно сомнамбула, Яна взяла телефонную трубку.

— Да, — услышала она на том конце жизнерадостный баритон.

— Сеня, у меня к тебе вопрос, — стараясь подавить волнение и слабость, сказала Яна.

— Что за вопрос? — с недоумением спросил Три Семерки.

— Мне привиделась комната…

Яна описала пригрезившийся ей интерьер.

— И что? — бестолково спросил Руденко.

— Ничего тебе не напоминает?

Повисла напряженная пауза, в течение которой Три Семерки рылся в архивах памяти.

— Постой-постой, — наконец нарушил он молчание, — то, что ты описала, похоже на квартиру этой проститутки.

— Вот как! — просияла Яна. — Ты меня обрадовал.

— И что же ты там видела? Просто комнату и все? — поддел Яну Три Семерки.

— Видела пистолет, дорогой мой, и могу даже сказать где, — Яна вытащила из пачки сигарету и вставила в угол рта.

— Не может быть, — с апломбом недоучки произнес Руденко, — мои люди все там перерыли. Ничегошеньки не нашли. А ты мне про пистолет!

— Пистолет в розовом белье, в среднем ящике комода. Я так понимаю, что это спальня… — Яна задымила.