Семья Буториных

Василий(тихо). А это изобретение, этот электробуровой агрегат… Рискованная штука. Бурили мы без него простым перфоратором и, как видишь, недурно выходило (подбрасывает на руке свой альбом), не только что Урал, а и Москва меня знает. И в «Труде» писали, и даже в самой «Правде» маленькая заметочка мелькнула… А все эти новости дело такое… еще неизвестно — хорошее или дрянь.

Настенька. Скажу откровенно, не нравится мне твое рассуждение, честное комсомольское.

Василий. Да я тебя знаю. Тоже, как Илья, фантазерка.

Входят Ольга Самсоновна и Максим Федосеевич.

Ольга Самсоновна. Созовем вот всех и решим. Обещанья твои — плохая утеха. (Зовет.) Илья!

Илья(выглядывает из своей комнаты.) Я занят.

Ольга Самсоновна. Все мы занятые. Все на своих постах инженеры. (Прячет за пояс передника кухонную тряпку.) А сейчас у нас летучка будет. (Илья выходит в общую комнату.) Говори, Максим.

Максим Федосеевич. Считаю — не время. А не согласна — докладывай сама.

Ольга Самсоновна. Десять лет без ремонту живем, а ему все не время. Вестимо, на зиму глядя, не станем, а готовиться уже теперь надо.

Василий. А что тут особенно готовиться? За деньгами остановки не будет. Месяца два-три мы с Ильей рубанем хорошенько — вот и порядок.

Илья. Мне пока не до того. Покончу с машиной, тогда и займусь. (Направляется в свою комнату.)

Василий. Штучки всё.

Илья(останавливается). А если конкретнее?

Ольга Самсоновна. Вася, Васенька…

Василий

. Агрегаты, автоматы, домкраты, самокаты… Знаем. Попыхтят, покряхтят с ними месяц-другой, а потом — на склад. А жизнь требует каждый день дай сто, а то и все двести процентов. План требует. Спешить нужно с планом-то. Надеюсь, обзор международного положения во вчерашней «Правде» читал? Вперед надо смотреть.

Максим Федосеевич. Ишь, с каких высоких позиций!

Илья. А видишь ты, дорогой братец, не дальше своего носа.

Василий. Дальнозоркий…

Илья. Жизнь, план… А я что же — мимо жизни? Тоже мне пророк. «Вперед смотреть…» Верно. Да как смотреть, какими глазами.

Максим Федосеевич. Затылком он смотрит, куда там глаза.

Ольга Самсоновна. Максим, ребятушки…

Василий. Я-то? Я?! Да я… да меня (трясет альбомом), меня весь Урал знает! Художники меня рисуют.

Настенька. Внешность им твоя нравится.

Ольга Самсоновна. Настька!

Василий. Да я, что ни смена…

Максим Федосеевич

(подхватывая). Два, самое большое — три цикла.

Василий. И все равно я первый. Сколько мы с тобой соревнуемся, Илья? Седьмой месяц. Хоть раз ты меня обогнал? Кто — кого? (Показывает в альбоме.) Вот, даже в газете… дружеский шарж… «Первый по силе, конечно, Василий».

Илья. Пропадаю от зависти.

Василий. Чего ты смеешься? Давать бы тебе, и с этим твоим самокатом-перекатом, два-три цикла!

Илья. Не два, а шесть и семь будет.

Василий. Ого! (Смеется.)

Илья. А знаешь ли ты, сколько мы теряем на пневматическом бурении? Девяносто пять и семь десятых процента электрической энергии бесполезно теряется по пути к кончику бура, к его коронке! А мы в своем агрегате подаем на коронку бура почти сто процентов электричества! Мы создаем совершенно новую машину. Принципиально новую!

Настенька(горячо). Электрическую, вот!

Василий. Ассистент кафедры проходчика Буторина.

Илья

. В нескольких забоях сразу. Один обурил, пока там отпалка да уборка, — во второй да в третий — там убирают — в четвертый да в пятый. Или — в одном забое шесть-семь циклов! Такой будет ход… Я пойду под землей, как танк.

Василий. Жюль Верн! Ха-ха-ха! Восемьдесят тысяч верст под землей. Жюль Верн!

Илья. А ты? Ты… трус. Ни шагу без оглядки. Рисковать? Вдруг — провал? Авторитет, фотографии, заметки… Куда там! Нет, лучше с оглядочкой.

Василий. Брось-ка, брось. Я тоже за риск. Только разумный, с головой. Нас тому и партия учит. Так я говорю, батя? Ты же старый коммунист… Ну, что же ты молчишь?

Максим Федосеевич(улыбаясь). Разумный риск. Старый щит, Вася. Все осторожненькие за этот щит прячутся. А уж этому-то партия как раз и не учит.

Василий(с досадой). Рассудил…

Максим Федосеевич. Рассудил.

Илья. А что же, по-твоему, те, кто и впрямь рискуют, — без разума что ли?

Василий. Горы книг, которыми ты обложился, — это еще не разум.

Настенька. А что же — разум?

Василий. Сказано — молчать! Я хорошо знаю твою машину, Илья. Давать несколько циклов за смену — соблазн большой.