Семья Буториных

Настенька. Что же ты напишешь своим родным?

Гайнутдинов. Я напишу… что я люблю тебя так… как трава любит солнце, как проходчик любит шахта… Можно?

Настенька. Пиши, Мишенька. (Гайнутдинов внезапно целует Настеньку, и та, счастливая, устыдившись, выбегает. Гайнутдинов следует за нею.)

Фурегов(окончив подсчет). Армия! Целая армия! Мы двинем ее на проходку квершлага.

Ефимушкин, Никонов. Квершлага?

Фурегов(с улыбкой). Надо же когда-то начинать!

Ефимушкин. Совершенно верно.

Фурегов. Безо всякой угрозы для плана… А вечерком зайдемте ко мне. Я вам покажу одну смету… Обогатительную фабрику надо строить.

Никонов. А уходить собирался!

Фурегов. Знаешь, русскую пословицу: умирать собирайся, а рожь сей.

Входит Безуглый.

Безуглый. Добрый день, товарищи. (Оглядывается.) В этот простой и скромный дом сегодня вошло счастье.

Ефимушкин. А мне думается, оно вошло сюда еще в семнадцатом году.

Безуглый(смеется). Пожалуй, вернее. (Направляется к Никонову.) Позвольте, дорогой Иван Петрович, пользуясь вашим здесь присутствием, поздравить вас от всего сердца.

Никонов. Благодарю вас, Владислав Сергеевич.

Входит Малаша. Она не ожидала встретиться здесь с начальством и поэтому сразу стушевалась. На Василия она не смотрит.

Малаша. Здравствуйте… Я пришла поздравить Илью Максимовича…

Василий. Да с чем?!

Ефимушкин(быстро, подмигнув Малаше)

. Он скоро сам будет. А здесь есть кого поздравлять.

Малаша(смущенно пожимает руку Никонову). Очень вас поздравляю. (Входит переодетая в праздничный наряд Ольга Самсоновна). И вас разрешите, за сына…

Ольга Самсоновна(с улыбкой, косясь на Василия). Благодарствуем.

Ефимушкин(подталкивает локтем Василия). Гляди орлом, орлом гляди!

Малаша. Сегодня этого орла с большой высоты сняли.

Ефимушкин. Откуда же это?

Малаша. Портрет его в Дворце культуры, среди знатных стахановцев висел… Значит, это не вы распорядились?

Ефимушкин. Нет, нет.

Малаша. Там был товарищ Безуглый…

Безуглый. Да, я, так сказать, подметил…

Малаша(неожиданно подходит к Василию сжимает его руку.)

Ничего, Василек, ничего.

Василий. Лашенька…

Малаша. Я тебя сама еще раньше сняла.

Василий. Но я вернусь, ты веришь? Издохну, а вернусь.

Малаша(сдерживая слезы). Вот и хорошо. Только бы светлым тебя видеть, совсем светлым. Чтобы чувства свои перед собой же не приходилось оправдывать. А вся эта слава… была бы совесть чиста! (С вызовом.) Все равно я тебя люблю. Слышишь? Никогда ведь не говорила, все только тебя слушала, а сейчас, вот, хочешь — при людях… Люблю, люблю… (Плачет.)

Ольга Самсоновна(утешает Малашу). И-и, милая… Мой Максим не в такие переплеты попадал. А я… чем горше горе, тем сильней его любила. И все перенесли.

Входит Максим Федосеевич. Изо всех его карманов торчат бутылки вина. Бутылками донельзя заняты и его руки.

Максим Федосеевич. Освободите мои руки… (Фурегов и Никонов бросаются помогать Максиму Федосеевичу. Бутылки составляют на стол.)

Ефимушкин

(сурово). Ваша инициатива, товарищ Безуглый, развивается, мягко говоря, не в том направлении.

Безуглый. Но человек ведь уже давно в числе передовых не значится…

Ефимушкин. Все течет, все изменяется, товарищ Безуглый.

Малаша(утирая слезы). Ох, и мудрая ж наука эта диалектика, Александр Егорович.

Василий. И не сразу дается.

Безуглый. Товарищи… я ни на одну минуту не хотел бы омрачать наш праздник… (Подходит к Фурегову.) В этот день хочется отдать должное вам, Николай Порфирьевич, как человеку, без которого были бы невозможны нынешние успехи и торжество.

Ольга Самсоновна. Праздник… торжество?..

Максим Федосеевич. Разве еще что-нибудь приключилось?

Ефимушкин. Потерпите минуточку.

Фурегов. Спасибо за искренность, Владислав Сергеевич… Но… мы вынуждены будем очень серьезно с вами разговаривать.

Безуглый. Я… не вижу причины…

Фурегов. На нашем руднике не остается места для тишины.

Безуглый. Но я… готов…

Ефимушкин. Что? Шуметь?