Семья Буториных

Фурегов. Гм-м… А знаешь ли ты, Илья Максимович, что думают о твоей машине рабочие?

Илья. Рабочие у нас разные…

Фурегов. А вот передовые рабочие, стахановцы… Вот, к примеру, как на это дело смотришь ты, Василий Максимович?

Василий. Да я уж… Не хотел бы я тут…

Фурегов. Ох ты, братец ты мой! Где же твоя принципиальность?

Василий(глядя в сторону). Не очень я верю в эту штуковину.

Фурегов. Почему же ты не веришь?

Василий. Больно уж она сложная. А мне руками дай на перфоратор нажать, тогда и душа на месте. Тоже и многозабойное бурение. Дело хорошее, только до него ли нам, когда для одного забоя запасных буров бывает в обрез.

Фурегов(Илье). Слышал?

Илья. Для меня это не новость.

Фурегов

. Заметь, говорит передовой рабочий, стахановец… А если послушать рядового…

Илья. Должен заметить, что Василия Буторина я ни передовым, ни даже рядовым не считаю. Человек смотрит назад, а не вперед…

Безуглый. Ну, ну, позвольте, дорогой товарищ… Мы знаем его, как лучшего производственника, как мастера скоростной проходки.

Илья. Дешевая реклама.

Безуглый. А пресса?

Илья. Дутая фигура. Медвежья сила — и ни капли творчества. (Василий, в замешательстве, встает.) Его просто сделали знаменитостью. Вы опекаете его, Николай Порфирьевич. Он ходит к вам жаловаться, как только замечает, что его поставили в равные с другими условия. Иждивенец начальства, а не стахановец. Соревнование для него все равно, что спортивный бег. Дайте ему то, что даете другим рабочим, и уже через неделю его слава лопнет, как мыльный пузырь. Уж я-то его знаю лучше вашего: мы живем под одной крышей.

Василий(сдерживая гнев). Спасибо за характеристику, братуха. (Фурегову.) Позвольте уйти?

Фурегов. Да, пожалуйста… (Василий уходит.)

Илья. Жаль, что вы опираетесь на таких вот «стахановцев».

Фурегов

(грозно). Товарищ Буторин…

Илья. Прикажете молчать?

Фурегов(махнув рукой). Говори, что угодно и сколько угодно. Но знай — наши условия имеют свою специфику. Так, Владислав Сергеевич?

Безуглый(в замешательстве). Вам… с этого кресла… виднее.

Илья. Сомневаюсь.

Фурегов. Так, может, тебе виднее?!

Илья. А что ж? На жизнь я не в щелку смотрю. Мне из моей шахты вся страна видна, со всеми планами…

Входит Никонов.

Никонов

. Мое почтение. Всем. (Тяжело садится в кресло.) Уф-ф…

Фурегов. Я сегодня с утра тебя жду, Иван Петрович. Надо посоветоваться о способе крепления на Южной.

Никонов. А я вот с Ильей Максимычем всю смену работал. Агрегат действует безупречно. Ильюш, ты говорил?

Илья. Говорил…

Никонов. Вот и я пришел к тебе посоветоваться, Николай Порфирьевич. Как мы — прежде твое, потом мое?

Фурегов. Как угодно.

Никонов. Тогда начнем с моего, оно важней. Кстати и Илья Максимыч тут. Так вот… Я предлагаю добиться изготовления нескольких машин, а затем начнем широкое внедрение на всех шахтах рудника.

Фурегов. Поймите, здесь не научно-исследовательский институт, здесь производство!

Никонов. Да, кстати, ученый совет института горной механизации одобрил нашу работу.

Фурегов. Ох и началось… Ты уверен, что конструкция уже совершенна?

Никонов. Да, вполне.

Фурегов. К-хм… А вдруг еще какой-нибудь изъянчик?

Никонов

. Не думаю, не думаю. Хотя вообще-то, конечно, ручаться головой было бы глупо.

Фурегов. Ага, стало быть, не ручаешься? А ты, Илья Максимович?

Илья. Каждую вещь можно улучшать до бесконечности.

Фурегов. Тонко, тонко… (Резко повысив голос.) Что же вы хотите? Внедрять машины, не имея абсолютной уверенности в их совершенстве! Похвальная смелость. Новаторство чистой воды. (Хохочет.)

Никонов. Речь идет пока не о серийном производстве. Только четыре машины, пока хотя бы по одной на шахту. (Как бы между прочим.) Александр Егорович смотрит на это дело положительно.

Фурегов. Ефимушкин? Положительно… Гм-м… (Мягко.) Четыре машины… А где мы электрооборудование, где приборы возьмем?

Никонов. Было бы желание.

Входит Ефимушкин. Кивком головы здоровается с Ильей и Никоновым. Останавливается и слушает.

Фурегов. Это у меня-то нет желания? Уже — упрек. Что ж, с вами не легко спорить. Сейчас у нас так: возрази против какого-то новшества — мгновенно тебе ярлычок: консерватор. Ходи тогда с этой вывеской и разбирайся, доказывай, кто прав, кто виноват. А я, дорогие мои товарищи, еще в ноябре семнадцатого года штыком голосовал за все наши новшества, — которые есть и которые будут. Что же касается этой каверзной проблемы, должен сказать: ключ тут в насыщенности техникой.