Семья Майклов в Африке

Он кинулся на меня как дикий зверь, но у него не оказалось достаточной силы и гибкости. Одним рывком я сбросил с себя его тщедушное тело, и, когда он поднял испуганное лицо, я что есть силы стукнул его в подбородок. Крафт свалился как подкошенный. Его жена, стоявшая в дверях, подняла отчаянный крик, но я не обращал на нее внимания и все старался вытащить коробки с пленками. Пока я с ними возился, на лестнице послышались шаги, двери распахнулись, и в комнату влетел Оскар с двумя своими сотрудниками.

— Что тут, черт побери, происходит? — спросил он.

— Сначала приведем в чувство этого мелкого жулика — ответил я, — потом я вам все расскажу.

Вскоре Крафт уже сидел на стуле и бессмысленно моргал глазами.

— Ну что ж, послушаем, — предложил Оскар.

Я очень коротко рассказал обо всем случившемся.

— Это наглая ложь! — закричала Маурин.

— Ну ладно, успокойтесь, — проворчал Оскар. — Питер уже давно этим занимается. Лучше подумаем, как нам все это уладить.

Он увел меня в свой кабинет. Прежде чем начать разговор, мы посидели, покурили.

— Вы сваляли страшного дурака, отдубасив этого Крафта, — сказал Оскар. — Но я могу себе представить, в каком вы были состоянии. А теперь послушайте меня. Чтобы с ним разделаться, лучше всего заплатить ему. Потому что, если он подаст в суд или вы на него подадите, это обойдется в десять раз дороже того, что он просит.

— Но ведь у меня нет денег, Оскар, — возразил я.

— Нет, они у вас есть, — ответил он. — С этой самой минуты они у вас есть, — он вынул пачку стодолларовых бумажек и отсчитал мне десять штук.

— Это только тысяча, — сказал я, — а он просит две.

— Будет доволен и одной.

— И еще вот что, Оскар. Я не могу принять от вас этих денег, не дав вам никакой гарантии.

— Ну хорошо. Я заключаю с вами сделку. Если это успокоит вашу совесть, я оставлю у себя оригинал фильма. Так будет безопаснее. Потом я забираю у Крафта копию, чтобы вы смогли предложить ее какой-нибудь кинофирме. Ну, как?

— Прекрасно, — еле выдавил я.

Оскар позвонил Крафту, и тот явился через несколько минут, хмуро потирая челюсть. Но боевой дух его уже покинул, и вскоре он согласился на тысячу долларов, которые предложил ему Оскар.

Продать свой фильм мне надо было в ближайшие же две недели, пока еще оставались деньги на жизнь. Меня терзало отчаяние. Я должен был Оскару тысячу долларов, которые он заплатил Крафту, да еще около трехсот долларов за работу, выполненную в его лаборатории.

С фильмом под мышкой ходил я из студии в студию, получая везде один и тот же ответ: очень жаль, но пока не прояснится это дело с синемаскопом, у нас связаны руки. Продержитесь еще немного. А там, может быть, у нас с вами что-нибудь получится.

И я таки держался. Прошел еще месяц, в Голливуде все было по-старому. Но судьба улыбнулась мне за океаном. Одна издательская фирма в Лондоне приняла мою рукопись о приключениях на охоте в Африке, и я с восторгом прочитал сообщение, что первая моя книга «Ярость Африки» скоро будет напечатана.

Как-то рано утром у меня в номере зазвонил телефон. Говорил Оскар.

— Куда же ты пропал? Давно не видел тебя. Как самочувствие?

— Я здоров.

— А с фильмом что-нибудь выходит?

— Пока нет.

Наступила долгая пауза, и я уже думал, что Оскар повесил трубку. Но его голос меня успокоил.

— Рад буду тебя видеть. Почему не заглядываешь?

— Хорошо, Оскар, я зайду сегодня утром.

— Блестяще! Ну, до скорого. Жду.

Вот и все, думал я, вешая трубку, Оскар давно ждет своих денег и теперь хочет, чтобы я вернул ему хотя бы часть долга.

Я приехал в его контору, приготовившись отдать оригинал фильма в его полное распоряжение и таким образом расплатиться с ним. Я готов был признать свое поражение и вернуться в Африку.

— Садись, Джордж, — сказал он своим мягким голосом. — Расскажи-ка мне, сколько у тебя осталось денег?

Я с трудом перевел дыхание, прежде чем ему ответить.

— Нисколько. Сейчас я истратил последние пятнадцать центов на автобус.

— Так я и думал. Что же ты, черт подери, не приходил ко мне раньше? Проклятая гордость, да?

Я даже не смел взглянуть на него.

— Послушай, Джордж, — продолжал он, — я знаю, что у тебя скверное положение. Знаю, что ты ездишь в трамваях и автобусах, а не в такси, и даже ходишь пешком по многу миль в день, чтобы сэкономить гроши. Скажи на милость, какой в этом смысл? Ведь тебе надо действовать быстро и кругом поспевать.

— Но как же…

— Не перебивай. Дай мне кончить, и тогда можешь разглагольствовать сколько твоей душе угодно. Так вот, у меня есть «шевроле» с откидным верхом. Можешь взять его и ездить сколько хочешь. А здесь, — он нагнулся, выдвинул ящик и вынул из него пухлый конверт, — здесь две тысячи долларов. Этого тебе хватит на некоторое время, а когда все истратишь, у меня найдется еще.

Я онемел и просто не верил своим ушам.

— Ну ладно, приди в себя, — сказал он.

Я был в восхищении от той простоты, с какой он сделал этот великолепный жест, так что его благодеяние не было мне в тягость. Осипшим голосом я пытался его благодарить.

— Да бери, чего уж там, — перебил он.

— Но скажи мне ради Бога, если я не продам фильм, чем же я расплачусь с тобой?