Семья Машбер

Дело обстояло скверно. Занесенный над Сроли кулак мог в любую секунду опуститься на его лицо. Но Сроли рванулся, подбежал к окну, вырвал из проема зимнюю раму, а потом высадил и самое окно… Перекинув ногу через подоконник — вовсе не для того, чтобы тут же перекинуть и вторую ногу и удрать, — он высунул голову наружу и крикнул во весь голос:

— Будочник!.. Сюда!..

Сроли знал, что крики его напрасны, так как в этой части города даже тени будочника никто никогда не видал; исключение составляли те случаи, когда кто-нибудь из будочников заглядывал сюда ради темных своих делишек или для выполнения специального поручения городских начальников. Сроли все это знал, однако он позвал на помощь: во-первых, ничего другого ему не оставалось, а во-вторых, чутье подсказывало ему, что это единственное средство, способное остудить толпу.

Чутье не обмануло Сроли: толпа испугалась. Не видя и следа присутствия какого бы то ни было полицейского чина и даже не веря в возможность того, чтобы на зов Сроли кто-нибудь явился, толпа вдруг поверила в случайность: а вдруг на счастье Сроли как раз в эту минуту по улице проходил будочник и Сроли его позвал… Этого оказалось достаточно для того, чтобы толпа, в большинстве своем состоявшая из людей ни в чем не повинных и Иоиной не нанятых, вдруг поверила, что вот сейчас через окно или через дверь войдет человек в мундире, блюститель порядка. А иметь дело с кем-нибудь из этих людей никто не пожелал, и толпа начала откатываться к выходу так же стремительно, как раньше пыталась проникнуть в дом, чтобы завоевать там свободное пространство.

В комнате осталось лишь несколько человек из наемников Иоины, а также сам Иоина, но их боевой дух упал. Эти люди в телогрейках тоже стали жаться к стенам и пятиться к выходу, цедя сквозь зубы угрозы: ничего, мол, попадутся они (то есть приверженцы Лузи) в темном переулке, тогда уж и получат вдосталь; лучше в другой раз, нежели сейчас… Словом, от их боевой готовности не осталось ничего: им помешали.

Оказавшись на улице, люди поняли, что никакой опасности им не угрожает, однако они не захотели начинать предприятие сызнова и ограничились угрозами в адрес Сроли, который все еще сидел на подоконнике, высунувшись в окно. Похоже, затевать какие бы то ни было истории с таким человеком не имело смысла: если он мог выставить зимой двойную раму и звать на помощь, то кто поручится, что в другой раз он не побежит и не приведет эту помощь с другой улицы? Толпа разошлась, пообещав, однако, наведаться снова, так что пусть жители этого дома не сомневаются, что рано или поздно с ними рассчитаются и что их выходки даром не пройдут.

Сроли слез с подоконника, привел в порядок внешнюю раму, вставил обратно внутреннюю, потом подошел к Авраму, который все еще сторожил у дверей комнаты Лузи и до сих пор не вышел из состояния оцепенения, и освободил его от обязанностей охранника. Затем Сроли направился к Лузи и, увидав его растерянность, без предисловий и вступлений, так как и сам был достаточно взволнован, сказал:

— Как видите, я был прав, когда говорил, что город не станет молчать и что жители задумали недоброе. Да будет вам известно, что все случившееся — это лишь присказка, первая попытка, начало, и на сей раз нам повезло. Но наши противники, разумеется, оружия не сложили, и за подобным промахом последует более удачный выстрел. А кончиться это может позором, вас вывезут из города весьма торжественно — на мусорной телеге, как это делают с людьми, которых здесь не терпят. Как вы думаете, Лузи, не прав ли я был, когда говорил, предупреждал, требовал, чтобы вы как можно скорее покинули город?

— Да, — растерянно глядя на Сроли, ответил Лузи, едва придя в себя от пережитого потрясения. — Согласен…

VIII

Сроли Гол собирается в дорогу

Теперь по вечерам Сроли Гол возился со своей торбой, которую брал с собой всегда, когда в летнее время покидал город. Торбу он достал из какого-то дальнего угла, где она долго лежала без употребления. Сроли осмотрел ее, смерил взглядом и, придя, очевидно, к заключению, что она не сможет вместить всего, чем он намерен ее заполнить, распорол ее, сделал вставку из куска полотна и таким образом увеличил размеры торбы. Затем он пришил к ней вторую лямку, чтобы торба, набитая вещами, удобно лежала на спине — до сих пор Сроли носил ее на одной лямке. Наконец торба была готова, и Сроли попробовал уложить в нее сначала свои вещи, необходимые в дороге, а затем вещи Лузи: талес и филактерии, кое-что из белья и субботнюю одежду. Он закинул торбу за спину, чтобы посмотреть, тяжелая она или легкая, удобно ее нести или нет. Убедившись, что все в порядке, Сроли успокоился, и на лице его появилось выражение довольства.