Семья Усамы бен Ладена

Только в одном-единственном месте сыновья бен Ладена жили почти нормальной жизнью — на нашей ферме, расположенной совсем рядом с Джиддой. Она занимала обширную территорию, обнесенную оградой. На ферме находилось много разных строений. Дома для членов семьи были выкрашены в нежно-персиковый цвет, чудесно сочетавшийся со спокойными красками пустыни. Имелась на ферме и мечеть, так как отец не хотел пропускать ни одной из пяти ежедневных молитв. Любимым местом отца на ферме были конюшни, специально построенные для его коней изумительной красоты.

Отец обожал бывать на воздухе. Он тщательно спланировал фруктовый сад, засадив территорию сотнями деревьев, включая пальмы всех видов. И велел создать дорогой рукотворный оазис, где росли тростник и другие водные растения. Глаза отца светились от счастья при виде красивого растения или цветка и от гордости при виде одного из его быстроногих жеребцов.

Хорошо, что мы могли хотя бы играть на ферме — современные игрушки нам запретили, и умолять было бесполезно. Отец позволял нам только возиться с козлятами и повторял: для счастья достаточно того, что сотворил Господь. Как-то раз он привел на ферму детеныша газели. Мать не обрадовалась, когда мы с братьями тайком втащили его в дом через открытое окно. Шерсть у газели лезла, и когда мать обнаружила ее следы на мебели, она повысила на нас голос, что редко случалось. Позже мы поняли, что она притворялась сердитой. Мы заметили: она не может сдержать улыбки, наблюдая за нашими проделками.

Помню, как в другой раз отцу подарили детеныша верблюда. Мы были в восторге от его появления. Но вскоре поняли, что верблюжонок еще совсем маленький — его слишком рано забрали у матери. Бедный малютка был так одинок и кричал так жалобно, что отец решил отвезти его на одну из ферм своего брата. Но там его не приняли взрослые верблюды, они напали на малыша, и его нельзя было там оставить. Мы так и не узнали конец этой печальной истории, но меня еще много дней преследовали воспоминания о бедном малыше, так как я всегда любил животных и не мог выносить их страданий.

А однажды один из сводных братьев отца неожиданно приехал к нам на ферму, и его машина была доверху завалена игрушками! Мы никогда еще не испытывали такого восторга. Для нас наступил настоящий праздник, в сто раз лучше, чем Ид аль-Адха (мусульманский праздник вроде христианского Рождества)! Отец скрыл свой гнев от брата, но не от нас и продолжал сердиться, пока все игрушки не были уничтожены. Но доброта дяди подарила нам один из счастливейших дней нашего детства. Вспоминая те далекие дни, я догадываюсь, что дядя нас жалел.

Отец смягчался лишь, если дело касалось футбола. Когда он впервые принес домой футбольный мяч, я был потрясен тем, как нежно он улыбается, наблюдая наш восторг при виде мяча. Он признался нам, что увлекся футболом и с удовольствием играет, когда находит для этого время.

Была еще одна игра, которой мы иногда забавлялись вместе с отцом. Она называлась «игрой в шляпы». Я прыгал от радости, когда отец посылал моего старшего брата на улицу разметить землю для игры. Брат чертил линию в той части двора, где песок нарочно утоптали так, что он был тверд как камень.

Затем отец брал мужскую шляпу и клал ее на линию. Потом отходил к противоположному концу линии и стоял там с очень серьезным видом, оценивая своих соперников — сыновей. Мы вставали у другого конца линии с не менее серьезными лицами. Суть игры в том, чтобы обогнать своего соперника и первым схватить шляпу, а затем вернуться на прежнее место. Каждый из нас боролся сам за себя. По команде первый из стоявших на линии мальчиков бросался к шляпе.

Отец, наблюдавший за нами с другого конца, ждал, пока его соперник подбежит к шляпе, схватит ее и помчится к финишу. Задача отца заключалась в том, чтобы поймать его, пока тот не добежал назад. У отца были невероятно длинные ноги и отличная физическая форма, но его юные сыновья могли летать быстрее ветра. Однако, несмотря на то что мы умели очень быстро бегать, отец всегда побеждал, так как мы с братьями делали для этого все возможное.

Наши традиции не допускают, чтобы мы побеждали тех, кто старше, и, уж конечно, никто не посмеет одержать верх над своим отцом. Из уважения к отцу мы с братьями всегда замедляли свой бег, чтобы он без труда поймал нас, пока мы не коснулись финишной черты.

Но это всегда отравляло мне удовольствие от игры. Я считал, что поддаваться нечестно. И однажды, не раскрывая своих планов братьям, решился обогнать отца: я схвачу шляпу и непозволительно быстро вернусь назад. Не дам ему поймать себя!