Семидесятый меридиан

Гидрологи обнаружили на четырех «этажах» Аравийского моря принципиально различные водные массы. Оказалось, что настоящие океанские воды начинаются здесь с километровой глубины. Значительный слой занимают воды, пришедшие из Красного моря. Был найден и глубокий скалистый каньон, как бы продолжающий течение Инда по дну океана. Уже в первых плаваниях было собрано 15 т различных ценных экспонатов. Большинство из них пополнило музей Азово-Черноморского научно-исследовательского института рыбного хозяйства, проводившего экспедицию.

Приходившие в порт на короткий отдых капитан-директор «Науки» Леонид Плотников и другие моряки рассказывали много удивительных историй. Однажды на палубу вытащили пятиметровую акулу, порой после подъема трала команде приходилось спасаться от ядовитых зубов морских змей, а однажды трал поднял «экспонат», не имеющий ни малейшего отношения к ихтиологии, — самолетное крыло с двигателем английского производства. После такого сюрприза полсуток пришлось ремонтировать трал.

Однажды капитан сказал, что «Наука» уходит дней на 20 в Аден. Дело в том, что в рефрижераторах скопилось 230 т рыбы, которую нужно было перегрузить на встречные советские суда. А это, поверьте, оказалось не так легко. Через несколько дней к экспонатам моего личного музея прибавилась челюсть акулы, а вскоре пришлось наблюдать, как восемь моряков осторожно вынесли на палубу замороженного до каменного состояния морского окуня весом 262 

кг.

Результаты экспедиции были высоко оценены пакистанской общественностью и прессой. Остается лишь пожалеть, что события сложились так, что ими пока не удалось воспользоваться в полной мере.

СПОР СТОЛИЦ

— Какая-то странная пошла мода размещать государственные столицы в деревнях. Так заявил в личном разговоре со мной один крупный чиновник из Карачи (поэтому я не могу назвать его имени), позволяющий себе роскошь слегка фрондировать. Затем, расшифровывая, а скорее пытаясь смягчить довольно смелое высказывание, он начал экскурс в историю.

— В самом деле, мир знает несколько искусственно созданных столиц. Во-первых, это Вашингтон, затем Канберра и, наконец, Бразилиа. Когда-то так был задуман и построен Санкт-Петербург. Что касается Исламабада, так это — детище Айюба.

Перенос столицы из Карачи действительно осуществлен М. Айюб-ханом. Это было вызвано самыми различными причинами — политическими, престижными и сугубо личными. Более того, он высказал идею, что ни один из существующих городов не годен для этой цели.

В марте 1959 г. была создана специальная комиссия по выбору места для строительства «города ислама». Председателем ее, по неожиданному стечению обстоятельств, стал генерал А. М. Яхья-хан, сменивший через десятилетие Айюба. Однако многое говорит за то, что Потварское плато заранее было облюбовано М. Айюб-ханом.

Стоя однажды на вершине холма Шакарпариан и наблюдая, как солнце садится за горную цепь Маргалла, М. Айюб-хан обратился к своим министрам с таким монологом:

— Здесь, на Потварском плато, осуществится моя мечта. Мы будем слышать вокруг голоса детей, их песни и смех, наблюдать, как они растут, и ждать, когда повзрослеют. Здесь они создадут свои семьи. Все классы моего народа равны для меня; каждый может внести свой вклад в осуществление этого грандиозного проекта, зарабатывать на жизнь, работать с удовлетворением. Здесь моя новая столица!

К этому заявлению, можно быть уверенным, прислушалась комиссия. Стоит добавить, что за холмами Маргалла, где в этот момент горел закат, была родная деревня Айюба.

Существовали и более глубокие причины. Правящей военной верхушке было удобнее иметь столицу на севере, по соседству с родовыми имениями. В любой ситуации здесь было легче сосредоточить бразды правления и контролировать действия беспокойных гражданских министров. Прямо говорилось, что новая столица может стать великолепным административным островом. На нем «слуги государства» будут изолированы от «толпы», от политических течений и непосредственного влияния могущественного бизнеса.

Консервативным мусульманским богословам льстило, что Исламабад явится не только центром крупнейшего мусульманского государства, каким был в ту пору Пакистан, но и столицей всего исламского мира.

В феврале 1960 г. М. Айюб-хан был официально избран президентом Пакистана, а 1 августа небольшой город Равалпинди, расположенный в 10 км к югу от Потварского плато, стал временной столицей страны. В октябре план строительства Исламабада был утвержден.

Карачи сопротивлялся. Быстро растущему гиганту не хотелось терять титул столицы. Правда, первые годы ничего не изменили. Почти все министерства, департаменты, иностранные миссии оставались у берегов Аравийского моря.

Появился еще один конкурент — Лахор, уже получивший к тому времени звание столицы Западного Пакистана, но претендовавший на большее. Честолюбивые «отцы города» выдвинули серьезный аргумент: здесь еще в 1940 г. родилась и оформилась идея создания Пакистана как самостоятельного государства.