Семидесятый меридиан

Вторым шагом было создание «народной гвардии» — военизированной организации внутри партии, которую возглавил отставной генерал Акбар-хан, занявший одновременно четвертый пост в партийном табеле о рангах. Численность «гвардии» на первом этапе предполагалось довести до 50 тыс. человек.

Несмотря на успокаивающие заявления экс-генерала, что «гвардия» не будет вооружена, трудно было предсказать, в какие формы выльется деятельность «гвардии при партии».

К середине февраля положение еще более осложнилось. В обеих частях страны проходили демонстрации и забастовки, участились столкновения. В ход снова пошли полицейские дубинки, все чаще взрывались бомбы, наполненные слезоточивым газом.

В Карачи рабочие заняли одну из крупнейших фабрик текстильного концерна Валика, подняв над ее воротами красный флаг. Полиции только штурмом удалось взять ворота и ворваться на территорию. 700 рабочих были арестованы. В Дакке забастовали 16 тыс. почтовых работников. Связь была полностью парализована, пока места у почтовых окошек и телеграфных аппаратов не заняли солдаты.

В прессе появлялось все больше статей, правдиво рисующих ужасающее положение крестьянства, особенно в Восточном Пакистане, анализирующих состояние экономики и подчеркивающих неравноправное положение Восточной провинции.

Специальный военный трибунал приговорил редактора и издателя еженедельника «Интервинг» Шамсуд Доха к трем годам тюрьмы и оштрафовал на 35 тыс. рупий, а корреспондента «Пакистан обсервер» Саеда Наджиуллаха — к пятилетнему заключению и штрафу в 5 тыс. рупий «за написание и публикацию необъективных статей».

15 февраля на пресс-конференции в Пешаваре З. А. Бхутто заявил, что его партия не примет участия в работе Национальной ассамблеи, «если не будет достигнут компромисс по ряду вопросов». На это Муджибур Рахман ответил: если Западный Пакистан не примет программу «шести пунктов», то «Авами лиг», имея абсолютное большинство мандатов, самостоятельно выработает конституцию страны.

Обстановка накалилась до предела. 1 марта Яхья-хан отменил на неопределенное время созыв Национальной ассамблеи. Ответной мерой Муджибур Рахмана был призыв к всеобщей забастовке и «ненасильственной кампании несотрудничества», которая начиная со 2 марта охватила всю провинцию.

— В этот критический час, — заявил лидер «Авами лиг», — священный долг каждого бенгальца, в том числе правительственных служащих, — прекратить всякое сотрудничество с антинародными силами и сделать все возможное для того, чтобы сорвать заговор против Бангладеш.

Через день «ввиду критического положения в стране» Яхья-хан распустил президентский совет министров и упразднил посты губернаторов провинций. Их заменили военные администраторы. Место недостаточно решительного губернатора Восточного Пакистана вице-адмирала С. М. Ахсана занял генерал-лейтенант Якуб-хан из ближайшего окружения президента. Но не прошло и нескольких дней, как его сменил генерал Тикка-хан. Узнав об этом назначении, многие состоятельные бенгальские семьи покинули страну.

Кампания несотрудничества продолжалась, распространяясь по восточному «крылу» с быстротой циклона. Во многих пунктах начались столкновения населения с армией. С каждым днем росло число убитых и раненых.

Выступая по радио 6 марта, Яхья-хан объявил, что открытие сессии Национальной ассамблеи назначается На 25 марта, не назвав места ее созыва. Особого внимания заслуживало его категорическое заявление: армия будет стоять на страже целостности Пакистана. Он выразил сожаление, что некоторые политические деятели, особенно Муджибур Рахман, «не поняли его последних мер».

Более суток Исламабад с напряжением ждал реакции Дакки. Ответ Муджибур Рахмапа прозвучал на митинге, собравшемся на ипподроме Рамна. Участие в сессии он оговорил четырьмя ультимативными предварительными условиями: немедленной отменой военного положения, отводом всех войск в казармы, расследованием случаев убийств населения и немедленной передачей власти избранным представителям народа.

Исламабад оказался перед серьезной дилеммой: быть или не быть единому Пакистану. Партия «Авами лиг» стала хозяином положения в Восточной провинции. Кажущееся затишье было использовано военными властями для выработки окончательного решения. Усиленная переброска войск в восточную часть страны продолжалась морским и воздушным путем.

Докеры Читтагонга отказывались разгружать суда с военными грузами, приходящие в порт. Переброска войск происходила тайно. Корабли ложились в дрейф вне видимости с берега. Ночью солдат перевозили «из-за горизонта» на катерах, небольших баржах и шлюпках, а затем они устремлялись к сборным пунктам. По трапам самолетов сходили люди с военной выправкой, но в штатских костюмах.