Семилетка поиска

– Ну вот, теперь Никиту будешь пинать за то, что я фотке овацию не устроила. Он-то при чем? И так мужик места себе не находит.

– Не буду, не боись. Ты ж уже отметила мою бережность.

– У меня не стоит вопрос налаживать. У меня стоит вопрос любить. Для меня в данный период жизни это сверхценность. А не то останусь я одна после развода или кто позарится…

– Такой товар не залеживается…

– Посмотрим… – Елена улыбнулась, все-таки Караванов был душка; как жаль, что брак себя исчерпал. – Знаешь, охота подвигаться, а одной слабо. Если наши возлюбленные нами сегодня пренебрегли, давай походим по-нашему, по-стариковски.

– Кааааакие песни мы поем… Хорошо, постараюсь не слишком поздно…

И они целый вечер гуляли в парке, подбрасывая носками туфель опавшие листья. И в этом не было ничего театрального, потому что, когда между ними не осталось лжи, им стало хорошо вместе. Но не по-супружески, а по-родственному… Обсуждали Лиду, работу, своих избранников, будущее… и почти не говорили гадостей друг другу. Стало так тепло и комфортно вместе, что, когда пришло время спать, Караванов испуганно схватился за рюмку, а Елена за компьютер, чтобы, не дай бог, не оказаться в провокационной постельной ситуации.

Чтобы поломать эту атмосферу, Караванов громко сказал:

– Я на днях пойду на концерт «Тату».

Это был грамотный ход, Елена прыснула и сказала:

– Зеленка в холодильнике.

– Ты полагаешь, что там будут драки? – усмехнулся Караванов.

– Нет. Надо покрасить волосы зеленкой, а то на входе сообразят, сколько тебе лет, и не пустят…

…Проснулась счастливая и полная сил. Вражда с Каравановым страшно истощала, а переход в дружбу открывал возможность остаться близкими людьми. И было жалко терять несексуальную часть отношений с мужем.

Караванова уже не было. Поговорила по телефону с Лидой. Та была в хорошем настроении. Идти на работу ужасно не хотелось. Позвонила, что-то соврала и включила компьютер, чтобы посмотреть новости.

Никита объявился тут же.

Никита. Это я.

Белокурая. А это я… Что делаешь, мое солнышко?

Никита. Твое солнышко думает о закате и пытается собрать мысли в кучку…

Белокурая. Получается?

Никита. Нет.

Белокурая. А я вчера весь вечер гуляла с Каравановым. И мы про все разговаривали. В том числе и про тебя.

Никита. Значит, тебе обо мне с мужем можно, а мне о тебе с женой нельзя? Это дискриминация…

Белокурая. Ну если ты решил развестись, то и тебе можно. Только я, как честный офицер, на тебе потом не женюсь.

Никита. Больно надо… Интересно, что же могло стать темой для обсуждения?

Белокурая. Его интересовало, в кого я влюбилась.

Никита. И что? Нашел кандидатуру достойной?

Белокурая. По всем статьям.

Никита. Ладно уж… Директор маленькой разоряющейся авиакомпании.

Белокурая. Его меньше всего интересовало, чем ты занимаешься.

Никита. А что тогда его могло еще интересовать? Мои постельные способности?

Белокурая. Что ты несешь? Его интересовали не твои постельные способности, а сила моего увлечения.

Никита. Это больше на мазохизм смахивает… с его стороны…

Белокурая. Я же сказала, что наш брак умер. Мы это поняли еще до твоего появления. Но при этом остались близкими людьми.

Никита. Ленка, одумайся… брось меня!

Белокурая. Какая связь между умершим браком и бросанием тебя? Это идет по разным статьям…

Никита. Я, думая о тебе, становлюсь лучше…

Белокурая. Как говорил мой отец: лучший способ выучить хорошие манеры – иметь роман со светской дамой.

Никита. Со светской дамой, которая еще и матом ругается…

Елена по редакционной привычке могла прокомментировать ситуацию не слишком нормативно. У Никиты от этого волосы становились дыбом.

Белокурая. Во-первых, ты еще не слышал, как я ругаюсь по-настоящему. Я тебя щажу. Во-вторых, мы в свете матом не ругаемся, мы на нем разговариваем.

Никита. Ну тогда мне с вами, светскими, не по пути… мне с народом уж лучше… там хоть ентого стесняются…

Белокурая. Ага. Слишком далеки они от народа. Что ты сейчас делаешь?

Никита. Готовил программу действий – как без копейки денег раскрутить начатое дело… И, ты знаешь… по-моему, придумал… меня же партнеры окончательно «опустили», то есть бросили на выживание… как зеленые береты проходят последнее испытание в джунглях…

Белокурая. Тебе идут джунгли, ты похож на Тарзана…

Никита. Можешь сейчас сбежать с работы?

Белокурая. Зачем?

Никита. Увидеть, поцеловать и обратно уехать.

Белокурая. Я дома. Приезжай.

Никита. Выйдешь?

Белокурая. Нет. Ты зайдешь… Караванов с утра улетел в командировку…

Она даже не успела понять, как так бойко соврала. Было ясно, что проще заручиться согласием Караванова, чтобы не появлялся раньше времени, чем что-то разъяснять Никите.

Никита. Все, рванул. Позвоню от подъезда. Я ни за что не зайду. Ты выйдешь…

Белокурая. Жду…

И подумала: «А куда ты денешься?»

Отключила компьютер и начала спешно красить глаза, мазать тело кремом, жарить мясо, убирать постель… вывалила все свои и Лидины кофточки… врубила музыку на полную громкость. Позвонила Караванову:

– Ты во сколько дома будешь?

– А что? – удивился он.

– Очень надо, – заговорщицки сказала она.

– Понял… Во сколько скажешь, – усмехнувшись, ответил Караванов.