Семилетка поиска

В отличие от Муркина Елена примерно представляла сценарий вечера. И начала сложносочиненно красить глаза, подводя их снизу бирюзовым карандашом для искристости.

Он принимал в закрытой поликлинике в центре. Пришлось преодолеть злющую бабку:

– Ваш пропуск? Ваша карта? Здесь закрытое учреждение, а не проходной двор!

Преодолеть настороженную девицу на микроресепшене:

– А вы с ним договаривались? У нас только по предварительной записи!

Преодолеть махнувшую на жизнь рукой толстенную пожилую медсестру. Как опытной журналистке, ей было не привыкать преодолевать кордоны. Наконец добралась до Муркина, мрачно сидевшего в комнатке, примыкающей к кабинету.

Перед ним стояли наполовину пустая бутылка коньяка, кофейная чашка и начатая коробка конфет.

– Садитесь, Лена! – пригласил он жестом, достал вторую кофейную чашку, плеснул туда коньяка. – Выпейте со мной! И ешьте конфеты. Это серотонин, полезно для мозгов…

– Что такое серотонин? – спросила Елена, чтобы распознать степень его опьянения.

– Вещество, присутствующее в шоколаде… – отрывисто сказал Муркин и опрокинул в себя чашку коньяка. – Вам, конечно, не известно, что шоколад полезен для сердца. А, например, в темном шоколаде содержатся антиоксиданты, которые способствуют увеличению «хорошего» холестерола. И чем больше некоторые дуры, вроде моей жены, убеждают себя отказываться от шоколада, тем больше сопротивляется этому организм… И он, кстати, одерживает победу в менструальный период или в стрессовых ситуациях…

– В стрессовых? – удивилась Елена и начала разворачивать конфету. – Тогда это ко мне!

– Между прочим, шоколад способен повышать уровень серотонина, эндорфина и фенилтиламинов – химических соединений… А эти соединения образуются в организме в ответ на такое замечательное чувство, как любовь. – Муркин почему-то грозно потряс здоровенным волосатым кулачищем, словно одновременно грозил и любви, и шоколаду.

– У меня стрессовая ситуация… – повторила она. – Развожусь.

– Зачем? В нашем возрасте люди уже не должны разводиться, уже должны доживать… – уставился на нее Муркин. – Не двадцать лет! Моя жена тоже устроила демарш. Переселилась в отдельную квартиру, пытается начать жизнь заново… в пятьдесят лет!

– Как я ее понимаю… – выдохнула Елена.

– Не бывает заново… Тканевые процессы необратимы, это я вам как врач говорю… – Было понятно, что смотреть спину – в медицинском смысле – он уже не в состоянии из-за количества выпитого. – И, между прочим, забыто все! И то, что она была студентка-лимитчица и ей нужно было присосаться к клану моих родителей… А у нас в медицине до сих пор все кланово… И то, что иначе ей грозило распределение в Зажопинск, из которого она приехала… И то, что я написал ей диссертацию… И то, что она все эти годы каталась как сыр в масле, потому что я не вылезал из операционной! Выпейте, Елена… А то я пью один, как алкаш.

– А почему она ушла? Как она это объяснила? – мягко спросила Елена.

– Потому что все уже получила. Квартиру вторую построил, думал – сыну после женитьбы, а он с невестой рванул в Германию. Машину купил… Деньги зарабатывать сама научилась… Зачем теперь я?

– Ну если серьезно? – нахмурилась Елена, как большинство мужиков, он самозабвенно врал самому себе и верил.

– Конечно, все это называется: «Не могу больше жить с алкоголиком!» А где вы видели непьющего хирурга? Это как проститутка-девственница. Ты постой у стола денечек… пооперируй, пошей их материалами… да еще поотвечай за послеоперационный уход, который они не могут обеспечить… потому что бабки надо платить! Они ж думают, что раз все ведомственное, значит, бабки платить не надо!

– Я тоже во втором браке разошлась из-за того, что муж пил. У нас даже была поговорка: «Филя, брось водку!» А Филя отвечал: «На кого ж я ее брошу?»

– А что я, пьяный, дерусь или бабам под подол лезу? У меня этого добра здесь и так полполиклиники! И в стационаре еще столько же…

– Значит, плюс к пьянству еще и гульба…

– Какая гульба? Это что, гульба, когда все на ходу, не снимая халата… – усмехнулся он. – Гульба – это когда время есть, чтоб душа свернулась и развернулась…

«Этот хотя бы потом не будет ныть о том, что потерял со мной невинность!» – подумала Елена и совершенно определенно сверкнула на него глазами.

– А что? Может быть, поехали поужинаем? У меня есть любимый грузинский ресторан «Мама Зоя». Они меня за мою черноту принимают за своего… Самый дорогой гость, многие у меня лечились… Поехали? – с надеждой спросил он.

– А моя спина? – игриво спросил Елена.

Он внимательно посмотрел на нее, вдруг понял, что у него, наконец, появился шанс; засиял, налил себе еще коньяку и ответил:

– А это уж как пойдет…

Елена не стала настаивать, тем более что раздеваться в кабинете в дымину пьяного врача было небезопасно. Да и качество диагноза могло снизиться, хотя, конечно, талант не пропьешь…

– Подождите, я переоденусь… Только не передумайте! – Муркин взял ее за руку и проникновенно посмотрел в глаза.

– Подожду на остановке автобуса, – предложила Елена.

– Отлично! – поцеловал ее руку, и Елена поняла, что он очень не хочет, чтоб их видели выходящими вместе.