Семитысячелетняя молитва (ЛП)

Конечно, они шли именно в ту сторону, куда он с самого начала и собирался, но он не понимал, что задумала Черноснежка. Ведущая его за собой девушка в чёрном не ответила, продолжая уверенно идти сквозь двор, заполненный молодыми парочками. Не останавливаясь ни на секунду, она прошла сквозь ворота комплекса и вышла на тротуар Седьмой Кольцевой.

Похоже, что она в какой-то момент успела оставить вызов, поскольку у входа как раз моргал фарами белый электромобиль с тянущейся через корпус синей полосой. Это было такси, с древних времён сохранившее фонарик на крыше. Тут же открылась задняя дверь, и Черноснежка без лишних слов затолкала в неё Харуюки, а затем залезла и сама. Она перекинулась парой слов с пожилым водителем, и автомобиль мягко тронулся.

Но она не сказала ему, куда они едут — в эпоху нейролинкеров такая информация передавалась таксисту вместе с запросом. Поэтому Харуюки не знал, куда их повезут. Ошарашенный и начавший нервничать, Харуюки смотрел через лобовое стекло, как таксист сначала направился по Седьмой Кольцевой на север, затем свернул налево на улицу Васеда, и поехал по ней строго на запад.

«Хорошо, выходит, она собирается поехать в Мусасино вместе со мной? Это плохо…» — успел подумать Харуюки, но автомобиль не проехал и километра перед тем, как вновь свернуть налево. Они заехали прямо в жилой квартал и проехали под мостом через Центральную Линию, после чего поехали дальше на юг. Через несколько минут они добрались до перекрёстка с Оумэ, свернули направо, а затем, почти сразу же — снова налево.

Грубо говоря, сначала они ехали почти что в сторону школы Умесато, но затем вновь начали отдаляться от неё. Но Харуюки всё ещё не имел никакого понятия о том, куда они едут. За окном вновь показались жилые дома и растительность… а меньше чем через минуту машина начала тормозить.

Расплатилась Черноснежка, опять же, через нейролинкер, и Харуюки ничего не увидел. Водитель попрощался с ними и открыл дверь. Поблагодарив его, Черноснежка вышла из машины. Харуюки проследовал за ней.

Электромобиль тихо уехал вдаль, оставив их наедине с пейзажем, который казался совершенно невозможным в Токио. Тем более, в самом центре Сугинами.

Посреди лужаек и деревьев стояли друг рядом с другом, но на уважительном расстоянии, аккуратные белые коттеджи. Казалось, будто они оказались в каком-то американском пригороде, вот только дома все выглядели практически одинаково и были далеко не такими большими.

— А, э-э… где… мы?..

— М-м, ну да, ты ведь совсем недавно перешёл в восьмой класс. Вам расскажут об этом районе на обществознании в следующем триместре. Это «ГЖК Асагая», городской жилой комплекс, построенный в стиле того, что находилось здесь примерно сто лет назад. Его начали реконструировать в начале века, но конкретно эта часть сохранилась в практически первозданном виде.

— А, ага…

Теперь Харуюки заметил, как грамотно подсвечивали территорию оранжевые фонари — над обликом этого района явно поработал архитектор, стараясь показать его во всей красе.

— Короче говоря… это своего рода исторический район… так?.. — задал он не слишком внятный вопрос.

В ответ Черноснежка сказала: «Ну, можно и так сказать», и вновь повела Харуюки за собой по извилистой улочке.

«Черноснежка не просто так решила показать мне этот район. Она что-то пытается мне сказать. Что-то очень важное… и я должен понять это сам. Ну же, думай!..» — рассуждал он, шагая рядом с ней.

Обычно влажный июньский воздух в сочетании с городскими пейзажами навевал тоску, но здесь в нём ощущалось дыхание растущих повсюду деревьев, и он казался необыкновенно свежим. Они шли вдоль узкой двухрядной дороги, чёрной от недавнего дождя. Пройдя по ней лишь двадцать метров, Черноснежка свернула направо в переулок.

Переулок был вымощен дорогим камнем и оказался таким узким, что вдвоём они как раз занимали всю его ширину. Харуюки начало казаться, что эта дорожка — частная собственность, но Черноснежка шагала по ней уверенно. Но если это действительно частная собственность, то бдительные жильцы могут и полицию позвать. Если Черноснежка так сильно рисковала, то она действительно пыталась сказать Харуюки нечто важное. Но что?..

Харуюки думал так усердно, что из его ушей едва не повалил пар, но тут Черноснежка остановилась перед одним из коттеджей. Затем она тут же вскинула руку и отворила чёрные чугунные ворота.

— …А? Э?

«Нет, забираться в чужие дома это перебор», — Харуюки не успел подумать даже этого, как изумился ещё сильнее. Черноснежка совершенно спокойно прошла сквозь открытые врата и уже начала протягивать руку к ручке двери.

— А, а-а, погоди, — воскликнул Харуюки, всё ещё стоя перед воротами. — Ч-что ты делаешь, семпай?! Т-ты на неприятности нарываешься!

— М? С чего это? Я кому-то мешаю?

— Ты хочешь сказать, что не мешаешь жителям этого дома?..

В ответ Черноснежка пожала плечами и сказала:

— Об этом не беспокойся. Это ведь мой дом.

— …Что?

У Харуюки отвисла челюсть, и тот едва не повалился на спину. Вновь послышался голос:

— Как зайдёшь — закрой за собой ворота. Замок защёлкнется автоматически.