Семнадцать каменных ангелов

Никакие неприятности не мешали работе над «Поникшим цветом». Он считал его своим шедевром. Сюжет книги вращался вокруг идеи, что мир – это необъятный священный текст, пейзаж из существительных и глаголов, чьи тайные пророчества непостижимы для натыкающихся на них человеческих существ. Через четыре года и после восьми кардинальных переработок он отослал новый роман своему литературному агенту. К этому времени мир не только перестал ждать новой работы Роберта Уотербери, а начисто забыл, кто он такой. И к несчастью, рынок мистических откровений оказался ничтожным. Агент семнадцать раз предлагал его книгу издательствам, прежде чем смог выбить весьма скромный гонорар.

«Десять тысяч! – возмутился он. – Да мне ими только подтереться!»

«Может быть, доберете на процентах от продажи, – сказал агент, не очень в это веря. – Минуточку, у меня другой звонок».

Уотербери искал утешения, перечитывая в энциклопедиях летопись мытарств, которые претерпели великие писатели. Достоевский, начавший свою карьеру со смертельного приговора. Сервантес, то и дело попадавший в темницы и проведший последние годы жизни приживалом у богатого друга. Или вот Керуак – самая трагическая фигура; его первая книга была шедевром. Большинство биографических заметок заканчивалось словами «умер в нищете», «умер в состоянии опьянения» или «покончил жизнь самоубийством». Даже это не помогало, ибо любая прогулка по книжным магазинам напоминала ему, что подавляющее большинство писателей так и не стали великими и умерли в полной безвестности, провалившись со своими безнадежными коммерческими проектами, так и не обзаведшись персональным мифом, который помог бы не потерять уверенности в себе. Мысль о том, что он – один из этой печальной категории, приводила его в ужас. Куда девались звучавшие серебряным колокольчиком речи, с которыми обращались к видному писателю. Стерлась позолота, остался грубый металл, на котором красовалось клеймо «писатель-неудачник».

Вот как получилось, что сеньор Уотербери приезжает в Буэнос-Айрес с парой спортивных пиджаков и чемоданом, набитым дорогими вещами, в которых он ходил десять лет назад, когда работал в «АмиБанке». План был простой – написать что-нибудь неприхотливое, без особых литературных изысков. «Коммерческое», как это назвали издатели. Простой язык. Побольше знойных красоток и жгучих красавцев. Начните с убийства и оставляйте трупы до самого финала. Это будет приключенческая повесть о международных финансах и аферистах, действие должно разворачиваться в стране, только что пережившей кровавую военную диктатуру.

Как нам известно, Уотербери особенно хорошо знал этот мир. «АмиБанк» послал его на два года в Буэнос-Айрес как специалиста по финансам – разобраться с бездарными займами семидесятых и восьмидесятых годов. В те годы банк одалживал миллиарды диктаторам и жуликам и в обеспечение требовал всю страну. Уотербери прибыл уже во вторую фазу, когда банк забирал в оплату безнадежных долгов принадлежавшие Аргентине государственные предприятия. Телефонные компании, медные рудники, национальные авиалинии, плотины, автострады, коммунальные электросети – все это было выставлено на продажу по самым низким ценам, установленным чиновниками, которые держали свои счета в офшорных филиалах «АмиБанка». Это была великолепная схема, система, которая работала с благословения американских экономистов и Международного валютного фонда. Уотербери принял участие в этой фиесте, обеспечивая инвесторам «АмиБанка» жирные куски собственности.

– Погоди, – прервал его Фортунато. – Фабиан, где ты добыл эту информацию?

– Все писатели ведут дневник, нет? У нашего друга Уотербери там очень скрупулезные записи обо всем, что с ним происходило в прекрасном Буэнос-Айресе. Основываясь на этом, мы с моим двоюродным братом…

– Да иди ты со своим братом! Этот дневник у тебя?

– И как вы его заполучили?

Фабиан протестующе поднял руку:

– Потом, потом я все расскажу. Но можно предложить еще кофе, комисо? Госпожа доктор? – Он крикнул в почти пустой зал: – Лучо! Еще три кортадо.

Официант кивнул, и Фортунато заметил, что даже в центре города, находившемся под юрисдикцией федеральной полиции, Фабиану счет не подали.

– Bien, – произнес Фабиан, ставя на стол стакан с водой. – Мы видим, как Уотербери приезжает в Буэнос-Айрес и снимает номер в отеле «Сан-Антонио» на Калье-Парагвай, в центральном деловом районе, который по ночам превращается в рай для проституток. «Сан-Антонио» построили в тридцатых, и, хотя он невелик, мраморные лестницы, и сверкающий медью холл, и стойка портье сохраняют некое скромное изящество. Уотербери осматривается в своем номере: маленький куб с деревянными панелями на стенах, чуть-чуть позолоты на раме зеркала, застарелый запах лака. Он с трудом пытается представить себе, как будет работать в пятнышке воскового света настольной лампы. Вытаскивает из чемодана несколько книг и начинает листать. «Напишите бестселлер», – взывает одна обложка. «Шесть ступеней к детективу», – вторит ей другая.

– Так это же книжки, которые вы показывали мне! – воскликнула Афина.