Семнадцать перышек

— Значит… — Валька подбежал к окну. Сула, укрытая тенью прибрежных сосен, заманчиво раскручивала струи. Еще ни один солнечный лучик не разбился о воду. И где-то там в прохладной глуби ходила рыба. — Значит, я поужу! — закончил Валька и, не дожидаясь ответа, выскользнул за порог.

Он сразу же спустился к перекату. Здесь, под могучей речной струей, была целая россыпь валунов. Поэтому течение было таким же сильным, как в начале порога. Только вода здесь не дыбилась и не пенилась.

Зорька еще не кончилась. Прибрежные камни сверкали мокрыми от росы макушками. Пройдет еще час-полтора, пока солнце, поднявшись над лесом, не высушит их.

Вальке чудилось, что за каждым подводным валуном на него таращатся хариусы. Он осторожно приблизился к реке и, насадив самого симпатичного червя, сделал заброс.

Поплавок покатился по воде, приседая и снова приподнимаясь на струе, в точности рисуя очертания подводных камней.

Валька, сосредоточив все внимание на этом юрком кусочке пробки, не считал, сколько сделал забросов. Ожидание поклевки целиком захватило его.

Наконец проворный поплавок споткнулся и замер. Его сразу же накрыла струя, и возникший вмиг белый бурунчик с быстротой молнии передал рыболову сигнал: «Поклевка!»

Это был первый хариус, которого Валька поймал на кордоне.

Покачав его на вытянутой руке, Валька с удовлетворением отметил про себя: «Не какая-нибудь там селедка. Грамм восемьсот будет».

Но тут взгляд его остановился на забытом удилище. Азарт рыболова вновь захватил Вальку. Снова начались бесконечные забросы, а белый бурунчик над поплавком так и не появлялся. Прыткая пробка, считая подводные валуны, уносилась вниз по течению. И никакая сила не могла ее остановить. Валька решил переменить место.

Подобрав пойманного хариуса, он зашагал по берегу к нависшим над водой кустам.

Еще издали он увидел круги на воде. Какая-то рыба ловко подхватывала падавших с кустов гусениц.

Река, смиряя свой бег, неторопливо раскачивала припавшие к воде ветви ивняка.

Валька, словно кулик, замер на камне, поплавок неторопливо поплыл вдоль куста. Вдруг из-под нависших над водой сучьев стремительно вылетела какая-то рыба. Вокруг поплавка разошлись четкие круги, и леса рассекла речную струю. Валька взмахнул удилищем. Но в тот же миг его ноги соскользнули с камня, и он плюхнулся на мелководье.

Отлетевшая назад удочка дробно застучала по прибрежным камням. И Валька увидел, как сидевшая на крючке рыба плещется в тоненькой струйке, что сочилась между камней. В два прыжка он подскочил к удилищу и, спотыкаясь о мокрые камни, отнес его вместе с добычей подальше от реки.

Только теперь он мог спокойно разглядеть пойманную рыбу. Форель! Скользкая рыбка, изгибаясь серпом, пыталась разжать Валькину ладонь. Она была раз в пять меньше пойманного хариуса, но по яркости окраски хариусу было далеко до форели. На ее боках сверкали золотые и ярко-оранжевые пятнышки. Когда Валька разжимал ладонь, ему чудилось, будто первые солнечные лучи пробились сквозь густую листву прибрежных кустов и заиграли на рыбьих боках.

Валька обломил веточку, подвесил на нее свою добычу и с нетерпеливым ожиданием снова стал следить за поплавком. Однако новой поклевки не было. Видно, он распугал всю рыбу, когда свалился с камня.

Солнце уже просочилось сквозь темные кроны сосен. Тысячи солнечных зайчиков заплясали по всей реке. Валька понял, что зорька кончилась и пора возвращаться на кордон. Он представил, как удивится отец его добыче. Форель и хариус не какие-нибудь там сиги или язи!

Отец сидел на крыльце и строгал рукоять для нового багра.

— А-а, рыболовная бригада вернулась! Ну, как успехи?

Как ни пытался Валька выдержать серьезную мину, губы его сами расплылись в радостной улыбке.

— Во! — с победным видом он протянул отцу прутик с насаженной рыбой. — Видал?!

— Хоро-ош! — восхищенно произнес отец. Но тут он заметил притулившуюся к хариусу форельку.

— А это что? — спросил он.

— Как что, форель!

— Форель… Какая же это форель? Килька, а не форель. До настоящей форели ей еще лет пять расти надо. Почему не выпустил обратно?

Валька потупился. Сколько радостных минут он пережил, когда форель попала в его руки. Как хотелось удивить отца. А получилось совсем наоборот.

— Давай, Валентин, уговоримся, чтобы больше ни одной форели. Неужели ты сам не понимаешь, что форели в наших реках совсем мало осталось. Только в таких далеких от жилья, как Сула. А ведь эта рыба для любой реки украшение. Эх, Валентин, Валентин. Знал бы я, что ты на перекат пойдешь, ни за что бы одного не отпустил.

Конечно, отец был прав. И почему эта форелька не сорвалась, когда он упал с камня?! Уже в воде была, а не отцепилась. Теперь вот отец выговаривает и сердится на него… Всегда зовет Валек, Валек, а тут Валентином назвал, значит, сердится не на шутку.

Валька стоял понурив голову и не знал, что делать. Отец сам пришел на выручку:

— Ладно, — сказал он, — не обижайся. Ведь я дело говорю. Это тебе вместо профилактики, чтобы наперед знал. Иди, жарь свою добычу.

За завтраком отец нахваливал Валькиного хариуса. Но к форели так и не притронулся.