Сенатор Маккарти

7 декабря 1948 года в Комитете состоялись новые слушания. По словам Никсона, они были наиболее компрометирующими для Хисса. Перед Комитетом выступили представители госдепартамента, давшие оценку документам, представленным Чамберсом. Самнер Уэллес, бывший заместитель госсекретаря, заявил, что "ни при каких обстоятельствах никакие документы не могут быть вынесены из госдепартамента" и добавил, что "опубликование предъявленных документов нанесёт ущерб национальной безопасности, некоторые из них всё ещё являются конфиденциальными". Джон Перифой, помощник госсекретаря по вопросам безопасности, заявил, что сам вынос этих документов из госдепартамента свидетельствует о том, что они были взяты с целью нанесения ущерба Соединённым Штатам. Фрэнсис Сайр сказал, что получение этих документов иностранной державой могло помочь ей взломать дипломатический код США[25].

Комитет снова допросил Чамберса. В противоречии с тем, что им говорилось раньше, он заявил, что Хисс и другие являлись членами шпионской группы. Хисс брал домой конфиденциальные документы, затем он сам или его жена их перепечатывали и каждые 7-10 дней приносили ему. Далее эти бумаги переснимались на плёнку и передавались куратору из советской разведки. Рассказал он и о покупке бухарских ковров для членов своей группы.

8 декабря перед Комитетом выступил ещё один свидетель, Юлиан Уэдли, упоминавшийся Чамберсом в числе членов "подпольной коммунистической ячейки в Вашингтоне". Он признал, что был знаком с Чамберсом и поставлял ему информацию из госдепартамента. Показания Чамберса получили новые подтверждения.

Тем временем Никсон, которого снабжали информацией младшие чины министерства юстиции, узнал, что прокуратура готовит обвинение Чамберса в лжесвидетельстве ― ведь ранее он показал под присягой, что ничего не знает о шпионаже. Обвинение Чамберса позволило бы отодвинуть вопрос о Хиссе и, кроме того, скомпрометировало бы главного свидетеля. Никсон решил воспротивиться этому манёвру. В заявлении перед прессой он сказал: "из заслуживающих доверия источников мы узнали, что министерство юстиции собирается обвинить Чамберса в лжесвидетельстве, притом до того, как такое обвинение будет предъявлено кому-либо из названных им лиц. Если это случится, то Хисс и другие избегнут обвинения, поскольку свидетель против них окажется скомпрометированным. Мы намереваемся сделать всё возможное, чтобы предъявление обвинения Чамберсу не было использовано как предлог для закрытия дела Хисса".

10 декабря Чамберс покинул свою хорошо оплачиваемую ($30 тыс. в год) должность в "Тайме". Генри Люс, хозяин журнала, посетовал, что его старший редактор не признавался ему ранее в шпионаже на СССР. "Но вы же знали, что я коммунист

", огрызнулся Чамберс, "а каждый коммунист работает на Советы".

13 декабря подал в отставку с поста президента фонда Карнеги и Хисс. Правление предоставило ему трёхмесячный отпуск с сохранением зарплаты для защиты в суде.

Тем временем ФБР вело поиск пишущей машинки, на которой были напечатаны документы, переданные Чамберсом. Агенты Бюро раздобыли и отправили на экспертизу бумаги, печатавшиеся в конце 1930-х гг. Элджером Хиссом и его женой на домашней машинке. Выяснилось, что машинка, на которой перепечатывались документы госдепартамента, была той же, на которой печатали Хиссы. 13 декабря заключение ФБР было представлено в суд.

В своих показаниях перед жюри Хисс продолжал отрицать всё: никаких документов Чамберсу он не передавал; как копии бумаг госдепартамента могли оказаться у Чамберса он не знает ― возможно, Чамберс их украл. Показания звучали неправдоподобно. Когда ему была предъявлена экспертиза ФБР, он сказал только: "удивляюсь, как Чамберс сумел забраться ко мне в дом и напечатать эти бумаги".

15 декабря Хисс под присягой показал большому жюри, что ни Чамберсу, ни кому-либо ещё он не передавал документов из госдепартамента, и что он не встречался с Чамберсом после 1 января 1937 года (документы были датированы 1937 ― началом 1938 гг.).

В тот же день жюри присяжных вынесло вердикт. Элджер Хисс был обвинён в лжесвидетельстве по двум пунктам: 1) отрицал знакомство с Чамберсом после 1 января 1937 года; 2) утверждал, что не передавал Чамберсу документов из госдепартамента.

Мундт на пресс-конференции сказал: "надеюсь, больше никто не будет называть наши слушания "отвлекающим манёвром"".