Сенешаль Ла-Рошели

Несколько лестниц повисло на борту когга, и по ним ловко полезли кастильские матросы, придерживая над головами щиты. Едва голова кастильца, который поднимался первым по ближней ко мне лестнице, поднялась над планширем, как ее пробила стрела. Окровавленный наконечник вылез из шеи ниже шлема. Матрос откинулся назад и словно бы сел на плечи поднимавшегося по лестнице вторым. Затем полетел вниз, на своих товарищей, стоявших у лестницы. Второй благополучно перебрался на когг, а вот третьему тоже не повезло. Стрела попала ему в грудь, пробила кожаный доспех, стеганку и тело и вылезла сантиметров на десять в районе левой лопатки. Английские лучники понимали, что в плен их брать не будут, бились до последнего.

Когда я поднялся на когг, его палуба была завалена трупами и залита кровью. Ни одного пленного, даже капитана убили. Он лежал на краю боевой палубы, свесив вниз правую руку, с указательного пальца которой на палубу капала кровь. Капли стремительно набухали, потом неохотно отрывались и беззвучно падали в темную лужицу на палубе. Четверо кастильцев стаскивали шлюпку с комингса трюма. Наверное, изнывали от любопытства, хотели узнать, какая добыча им досталась. Что-нибудь ценное вряд ли повезут в осажденный город. Скорее всего, продукты и стрелы для луков. Во Франции стрелы для больших английских луков не делали. Не знаю, почему, ведь от стрел для меньших луков они отличались только размером. Человек десять выносили барахло из кают на полуюте, а остальные матросы раздевали трупы и выбрасывали голые тела за борт.

С боевой палубы спустился адмирал Эрнандо де Леон и, подергав себя за черную бороду, хвастливо произнес:

— Остальные тоже захватили!

Я ожидал, что он сейчас произнесет «Давай еще!». Не произнес. И на вещи, которые вынесли из капитанской каюты, глянул без особого интереса. Он наслаждался победой. Ходил по окровавленной палубе и наслаждался. Наверное, и я, захватив судно, выглядел со стороны так же глупо.

10

Вопреки моим предсказаниям, большую часть груза коггов составляла овечья шерсть. Видимо, купцы были уверены, что осада Бреста — это ненадолго. Был на них и провиант, в основном овес и копченые селедки, и стрелы для больших луков. Первое продали интендантам нашей армии, а стрелы сожгли, хотя за них можно было бы получить кое-что. Слишком большими оказались из-за лучников наши потери во время захвата коггов. Суда и шерсть по моему совету перегнали в ЛаРошель, где и продали при посредничестве Джакомо Градениго. Мой внук уже укоренился в городе. Как ни странно, сошелся с генуэзцами. Это на Аппенинском полуострове они враждуют, а в Ла-Рошели, вдали от родины, почувствовали себя почти родственниками. Генуэзцы выделили Джакомо Градениго, точнее, моей протекции, часть банковского рынка, где он успешно богател, заодно приумножая и мое состояние.

За это время защитники замка Ла-Рош-сюр-Йон выторговали перемирие на месяц с условием, что, если им не придет помощь за это время, то сдадутся с правом свободного выхода в Бордо. Месяц прошел, помощь не прибыла, замок стал собственностью короля Франции, а гарнизон проследовал на юг, защищенный охранной грамотой. Окрыленный победой Оливье де Клиссон отправился помогать осаждавшим замок Дерваль. Туда же прибыли коннетабль Франции, герцог Бурбонский и другие знатные сеньоры, а вместе с ними и две трети нашей армии. Осаждать Брест остались две тысячи человек под командованием маршала Луи де Сансерра и кастильский флот. Мой отряд тоже остался. Предполагалось, что на помощь Бресту может прийти флот графа Солсбери. Мне хотелось поучаствовать в приеме английских гостей, посмотреть, что на сегодняшний день представляют их военно-морские силы.

Увидев под стенами такую большую армию, Хьюго Брок, кастелян Дерваля и кузен Роберта Ноллиса, запросил перемирие на два месяца, с условием сдать замок, если не придет помощь. Его условия приняли, взяв в заложники двух рыцарей и оруженосца. После чего армия отправилась к Нанту — столице герцогства Бретань. Там тоже умирать не собирались, причем не только за герцога, но и против него. Навстречу коннетаблю Франции выехала делегация именитых горожан, провела с ним переговоры. В переводе на российский, их предложение звучало так: «Ребята, вы между собой порешайте, кто нас будет крышевать, тому мы и будем отстегивать, а пока наш город с краю, ничего не знаем». Бертран дю Геклен согласился с разумными доводами, после чего был впущен в город, точнее, ему разрешили поселиться в замке герцогов Бретонских, расположенном на правом берегу Луары. Сам город находится на острове и частично рядом с замком. Когда я был в тех краях в двенадцатом веке, этого замка еще не существовало. Приезжавшие от коннетабля курьеры, говорят, что очень крепкий. Штурмовать такой пришлось бы долго.