Сент-Ронанские воды

— Да, должны, должны, — произнес Тиррел, ударяя себя кулаком по лбу, — и я отомщу за нее всем и каждому! Можно мне увидеть ее?

— Лучше не надо, — ответила добрая женщина, но он пронесся мимо нее и ворвался в комнату.

— Она мертва? Не осталось ни искры жизни? — вскричал он, обращаясь к местному врачу, достойному человеку, которого вызвали ночью из Марчторна. Медик покачал головой. Тиррел бросился к кровати и собственными глазами убедился, что существо, чьи горести он и вызвал и разделил, уже нечувствительно ко всем земным страданиям. С воплем отчаяния схватил он бледную руку умершей, орошал ее слезами, покрывал поцелуями и некоторое время вел себя как человек, лишившийся рассудка. Под конец, вняв беспрерывным уговорам и просьбам присутствующих, он дал увести себя в другую комнату, куда за ним последовал врач, желая хоть немного облегчить его горе теми скорбными утешениями, которые еще были в данном случае возможны.

— Раз вы принимаете так близко к сердцу участь этой девушки, — сказал он, — для вас, может быть, будет утешением, хотя и грустным, если вы узнаете, что причиной смерти явилось давление на мозг, вероятно сопровождавшееся кровоизлиянием. По симптомам, которые я наблюдал, могу смело сказать, что, если бы даже удалось спасти жизнь больной, рассудок не возвратился бы к ней никогда. В подобном случае, сэр, даже самые любящие родственники должны признать, что смерть — благо по сравнению с таким существованием.

— Благо? — переспросил Тиррел. — Почему же мне в нем отказано? Знаю, знаю почему! Я должен жить, пока не отомщу.

Он вскочил со стула и быстро сбежал вниз по лестнице. Но у самых дверей гостиницы его остановил Тачвуд, который только что с самым тревожным и мрачным выражением лица вышел из подъехавшего экипажа.

— Куда это вы? Куда? — спросил он, хватая Тиррела за плечо и с силой останавливая его.

— Мстить! Мстить! — вскричал Тиррел. — Прочь с дороги, не то — берегитесь!

— Отмщение принадлежит Богу, — произнес старик, — и Он поразил виновного. Сюда, сюда, — продолжал он, таща Тиррела в дом. — Знайте, — сказал он, как только привел или, вернее, втолкнул его в комнату, — что Моубрей Сент-Ронан полчаса назад дрался на поединке с Балмером и убил его на месте.

— Убил? Кого? — переспросил пораженный Тиррел.

— Вэлентайна Балмера, названого графа Этерингтона.

— Вы принесли весть о смерти в дом, который посетила смерть. И мне теперь не для чего жить, — ответил Тиррел.

Глава XXXIX

Заключение

Вот и конец, затем что продолженье —Унылая, бесцветная тоска.Художника манят ущелья, скалы,Равно как приключения и козни;

Но кто болото станет рисовать,Пустынное, туманное, глухое?Старинная пьеса

Когда Моубрей переезжал речку, как об этом уже говорилось, он находился в том смятенном, неустойчивом умонастроении, когда человек жадно ищет какого-нибудь внешнего повода, чтобы излить накопившуюся в нем ярость, клокочущую, как лава перед извержением вулкана. Внезапно до него долетели один-два выстрела, голоса и смех, и тут он вспомнил, что как раз в это время обещался быть в этом уединенном месте для решения одного спора насчет стрельбы из пистолета. Кроме него, участниками в деле должны были быть названый лорд Этерингтон, Джекил и капитан Мак-Терк, для которого подобное времяпрепровождение было особенно приятным. Моубрею тотчас же пришло на ум, что это самый подходящий случай для мщения человеку, которого он считал виновником бедствий, постигших его сестру. В нынешнем своем душевном состоянии он не способен был преодолеть такое искушение и потому, дав коню шпоры, помчался через рощицу к небольшой просеке, где нашел других участников состязания: те, не рассчитывая больше на него, приступили уже к потехе. Появление его они приветствовали радостными криками.

— А вот и Моубрей! Ей-богу, вода с него струится, как из лейки, — объявил капитан Мак-Терк.

— Ну, сейчас он мне не страшен, — сказал Этерингтон (мы все-таки можем называть его так), — он ехал слишком быстро, чтобы целиться твердой рукой.

— Это мы еще посмотрим, милорд Этерингтон или, вернее, мистер Вэлентайн Балмер, — сказал Моубрей, спрыгивая с коня и небрежно бросая поводья на ветку дерева.

— Что это значит, мистер Моубрей? — спросил Этерингтон, выпрямляясь, в то время как Джекил и капитан Мак-Терк недоуменно переглянулись.

— Это значит, сэр, что вы — негодяй и обманщик, присвоивший себе имя, на которое не имеете права, — ответил Моубрей.

— Это, мистер Моубрей, оскорбление, за которое мы с вами должны рассчитаться, не сходя с места.

— Да если бы вы и пожелали уйти отсюда, вам пришлось бы унести с собой кое-что потяжелее слов, — ответил Моубрей.

— Довольно, довольно, милостивый государь. Незачем пришпоривать лошадь, которая и не думает упираться. Джекил, вы окажете мне любезность быть моим секундантом?

— Конечно, милорд, — сказал Джекил.