Сентиментальные агенты в Империи Волиен

Привет! К вашим услугам, как сказал бы Кролгул, — так этот тип и говорит, поскольку он тут, мутит воду. Представьте, ему это не очень-то удается, потому что тут все четко и определенно, а то, что Отцу Лжи хотелось бы замутить, уже и так взбаламучено, ну так он это дело усугубит. Рассказываю, как тут обстоят дела. На пустую планету, не заселенную высокоразвитыми животными, сбежал с родной планеты народ, вытесненный пришельцами, которые сами были изгнаны со своей

планеты — кем?.. Но отчет о том вторжении уже давно отправлен в архив. За время, прошедшее с их прибытия, пустыни и болота Мотца превратились в плодородные земли. Народ это умный, трудолюбивый, полный энергии и крайне целеустремленный. Но какова же их конечная цель? Прежде всего — вернуться на родную планету. Потому что Мотц, который они создали, сделали,

для них все-таки не дом: так уж устроено их мышление. Сносят ли они гору, осушают ли болото, эти люди неизменно распевают: «Однажды мы вернемся домой». Однако захватчики, конечно, не намерены уходить с их родной планеты, их можно только выгнать силой. Долгое время Мотц был недостаточно силен; недавно ситуация изменилась. И хоть они постоянно болтают — довольно мелодраматично — о войне, но ничего не предпринимают в этом отношении. Честно говоря, они стали мотцанцами, жителями Мотца; они на самом деле вовсе не рвутся «домой». Но признаться в этом не могут, по крайней мере, всенародно. Речи и церемонии разного рода дают им оправдание для мечтаний — недолгих — о «нашем доме». Они решили, что Галактика забыла о том, как жестоко их обидели, о том, что их дело правое, и похитили Грайса, чтобы привлечь внимание общественности к своему делу, рассчитывая, что Волиен предпримет какие-то шаги, чтобы вернуть своего, что ни говори, а все-таки чиновника высокого ранга. Но Волиен, как вы знаете, ограничился всего лишь обычными протестами; и это потому, что прошлое Грайса как агента Сириуса (ситуация, прямо скажем, двусмысленная) осложняет их положение: никак не могут решить, что следует делать. Для мотцанцев же его прошлое (или и настоящее?) как агента служит гарантией достоинства, Морали.

Кролгул рассказал им, что на Волиенадне Грайс был «кровожадным тираном», и местные власти, неспособные совместить эти два представления о нем, после долгих и мучительных раздумий пришли к выводу, что его поведение как тирана в роли губернатора было результатом необходимости скрывать свою (по природе) добродетельную натуру, дабы замаскировать связь с Сириусом. Потому что эти местные революционеры, которые называют себя Воплощением Сирианской Морали, полагают, что «повсеместно и в перспективе, если взглянуть на суть дела», Сириус воплощает в себе понятие Добра, а если нечто, противоположное Сириусу, проявляет себя как-нибудь прилично, то объяснения могут быть следующие: а) это ни в коем случае не надолго; б) проявляемые этим существом (или явлением) признаки приличия вовсе не таковы, «если рассмотреть их с объективной точки зрения». И все это — несмотря на то, что именно под эгидой Сириуса у этих людей отняли в свое время их планету те победители, которые сначала сами лишились собственного дома; я уж не говорю о том, что повсюду, куда ни глянь — я имею в виду окраинные колонии Сириуса, — повсюду одна неразбериха, некомпетентность, ложь и такие особенно грубые разновидности тирании, которые проистекают из противоречий и конфликтов в самом источнике тирании: на планете-метрополии Сириус.

Представители этого народа, жителей Мотца, за один раз могут усвоить только одну точку зрения, что объясняется историей народа: как я уже говорил, они целенаправленно сосредоточены на одной мысли, а именно — на «возвращении домой». Если они натыкаются на какой-то факт, который не вписывается в их систему взглядов, они пытаются его перевернуть с ног на голову, а если и тогда он не впишется, они его просто отбрасывают. Кролгул неосторожно обронил, что пользовался абсолютной свободой на Волиене, — что там ему позволили основать свою Школу Риторики, и хотя сейчас он постоянно им рассказывает, какая на Волиене царит тирания, они сделали вывод, что если есть

такая школа, значит, он, Кролгул, не иначе как состоит на службе у Волиена.

— Нет, нет, — кричит Грайс, — это не так! На Волиене в настоящий исторический момент достигнут режим сравнительной демократии, там разрешены любые точки зрения, что, конечно, объясняется исключительно противоречиями и отклонениями истории, а также ее скачкообразным развитием… — (Спешу уведомить вас, что это всего лишь цитата.) — Короче говоря, Волиен сам по себе приятнейшее место, какое только можно себе представить для проживания большинства своих граждан. — Такую смелость позволил себе Грайс, видя, что Воплощения все больше волнуются и испытывают неловкость по мере того, как их умственные процессы заклинивает под напором его речей.