Септимий Север. Африканец на Палатине

Поначалу император надеялся сам возглавить поход и стал к этому готовиться, но болезнь одолевала его всё сильнее и сильнее. Потому он был вынужден вручить управление войсками Каракалле³⁷. Старший сын оценил своё новое положение. Армия устремилась на север, действуя именно так, как приказал принцепс. Антонин, впрочем, был озабочен не столько исполнением повелений отца, сколько завоеванием собственного авторитета в армии. Крайне жестокие действия римлян против меатов и каледонцев длились не слишком долго. Углубляться вновь в непокорённые северные земли острова Каракалла не решился. И здесь он руководствовался, пожалуй, не столько военными соображениями, сколько знанием о состоянии здоровья отца. Как бы в час его смерти младший брат – тоже август ненароком не захватил бы первенствующее положение. Каракалла успел завершить поход при жизни отца. При кончине Севера присутствовали оба сына. Император, чувствуя приближение смерти, пожелал увидеть урну, в которую будет помещён его прах. Она была сделана, по одним сведениям, из пурпурного камня – очевидно, порфира, по другим – из алебастра³⁸. Осмотрев её, Луций сказал: «Ты остановишь человека, которого не мог остановить весь мир».

³⁹ Другие его слова были о тщете достижений в земной жизни: «Я был всем, и всё это ни к чему».⁴⁰ Перед кончиной Север подвёл итоги своего правления: «Я принял государство, со всех сторон раздираемое восстаниями, а оставляю умиротворённым даже в Британии. Старый, с больными ногами, я оставляю моим Антонинам крепкую власть, если они окажутся хорошими, но бессильную, если они будут дурными».⁴¹

Он успел обратиться в свой последний час к сыновьям: «Живите дружно, обогащайте воинов, а на всех остальных не обращайте внимания».⁴² Испуская дух, Луций прошептал: «Давайте действовать, у нас ещё есть дела».⁴³ По сведениям Элия Спартиана, Север даже успел дать трибуну пароль: «Будем трудиться».

⁴⁴ И в последний миг жизни Север пытался быть деятельным! Не зря он ранее сказал на сходке воинов: «Понимаете ли вы, что правит больше голова, чем ноги?»⁴⁵

Скончался Луций Септимий Север в Эбораке 4 февраля 211 года, не дожив чуть более двух месяцев до своего шестидесятипятилетия. Погребальную урну с его прахом доставили в Рим и захоронили в императорском мавзолее, построенном Адрианом. По предложению обоих его сыновей – наконец-то они сошлись во мнении – покойный принцепс по постановлению сената был обожествлён.

Память о Луции Септимии Севере у римлян сохранилась добрая. Прежде всего, потому, что правление таких его преемников, как Каракалла (211–217 гг.) и Гелиогабал (218–222 гг.) оказалось очень скверным и для государства, и для народа. Добрые надежды, правда, подавал последний из династии – Александр Север (222–235 гг.). Но он вместе со своей матерью Мамеей оказался жертвой военщины, раздражённой недостаточными денежными выплатами. Роковым для династии Северов (193–235 гг.) стало несоблюдение последнего совета Луция, данного своим сыновьям… После гибели Александра в Риме наступила полувековая эпоха «Великого кризиса».

Можно ли упрекнуть Севера в том, что его царствование при всех его очевидных достижениях стало прологом столь печальных событий в Римской империи? Думается, это будет несправедливо⁴⁶. При Луции держава реально укрепилась и даже в последний раз в своей многовековой истории сумела расширить свои пределы в Месопотамии и Триполитании. В Британии, правда, закрепить успех последней кампании не удалось. Как отмечал Теодор Моммзен: «…хотя Север незадолго до своей смерти сумел наказать каледонцев и меатов за сеяние смуты среди римских подданных в провинции Британия, но, как только старый император скончался в Эбораке, его сыновья добровольно вывели гарнизоны из этих территорий, чтобы избавиться от тяжёлой необходимости оборонять их».⁴⁷

Если говорить о неоднозначных последствиях правления Севера, то, прежде всего, речь пойдёт о его военной реформе. Да, варваризация армии при нём не была столь значительной, каковой её порой представляют⁴⁸. Но вот, став по сути оседлой, окончательно привязанной к местам расположения легионов, армия неизбежно утрачивала мобильность, столь необходимую в условиях, когда военные действия приходилось вести на самых разных рубежах необъятной Римской империи. Обретённая «домовитость», наличие законных семей также снижали желание легионеров отправляться в дальние походы, подвергая свои жизни опасностям. Главным же представляется другое: безудержное покровительство армии не только укрепляло её преданность престолу, но все более утверждало в воинах осознание того, что легионы – главная сила Империи, а потому именно они должны по своему желанию решать судьбы высшей власти. Как результат – «Эпоха солдатских императоров». Север никак не мог мечтать о таком итоге своего покровительства армии, поскольку его целью было утверждение на Палатине абсолютно легитимной династии, законной преемницы высокочтимых Антонинов.