Сэр Найджел. Белый отряд

После того как за шесть лет до описываемых событий в Англию со всех концов христианского мира съехались, блистая роскошью, чужеземные рыцари, чтобы принять участие в празднествах, устроенных в честь постройки виндзорской Круглой башни, и испытать свое счастье и ловкость на турнире, английская манера одеваться претерпела решительную перемену. Привычные верхняя и нижняя туники показались слишком простыми и убогими в сравнении с новой модой, и теперь вокруг короля пламенели красками, сверкали драгоценностями котарди, пурпуаны, блио, сюрко, упелянды, табары и прочие великолепные одежды, двухцветные или затканные узорами, с вышитой каймой, меховой опушкой или разнообразными фестонами по краям. Сам он в черном бархате и золоте был темным, но блистающим центром всего этого великолепия. По правую его руку сидел принц, по левую епископ, леди же Эрминтруда командовала слугами за дверьми, бдительно следя, чтобы кушанья и напитки подавались на стол в нужную минуту, подбодряла уставших, придавала новые силы ослабевшим, поторапливала замешкавшихся, расчетливо пускала в ход свои резервы, и стук ее дубовой клюки тотчас раздавался там, где возникала какая-нибудь заминка.

Позади короля, одетый в свой лучший, но такой жалкий среди этого блеска костюм, стоял Найджел и, хотя все тело у него болело, и особенно растянутое колено, сам прислуживал своим августейшим гостям, которые через плечо осыпали его веселыми шутками, все еще посмеиваясь над приключением на мосту.

– Клянусь святым крестом! – сказал король Эдуард, откидываясь с куриной косточкой, изящно зажатой в «учтивых» пальцах левой руки. – Спектакль был слишком хорош для деревенской сцены. Ты должен поехать со мной в Виндзор, Найджел, вместе с гигантскими доспехами, твоим тайником. Там ты выедешь на ристалище, оглядывая его из середины панциря, и непременно останешься цел и невредим, разве что кто-нибудь рассечет тебя одним ударом от шлема до седла! Никогда еще я не видел такого маленького ядрышка в такой большой скорлупе!

Принц обернулся со смехом в глазах, увидел по красному, пристыженному лицу Найджела, как ему тяжка его бедность, и вступился за него.

– Нет, – сказал он ласково, – такой мастер заслуживает инструментов получше.

– И его господин должен позаботиться, чтобы он их получил, – добавил король. – Придворный оружейник постарается, Найджел, чтобы в следующий раз, когда с тебя собьют шлем, твоя голова осталась в нем.

Найджел, багровый до корней льняных волос, пробормотал слова благодарности.

Однако Джон Чандос придумал кое-что другое и, лукаво посмотрев на короля, сказал:

– Не думаю, государь, что твоя щедрость тут так уж необходима. По старинному рыцарскому закону, когда противники сходятся в поединке и один то ли по своей неуклюжести, то ли по воле случая не отвечает на удар, его доспехи становятся достоянием того, кто сохранил боевую позицию. А посему, сдается мне, сэр Хьюберт де Бург, что отменные миланские латы и шлем бордоской работы, в каких ты приехал в Тилфорд, должны остаться тут, на память нашему молодому хозяину о том, как ты побывал у него в гостях.

Слова эти вызвали всеобщий смех и одобрительные восклицания, к которым не присоединился только сам сэр Хьюберт. Вспыхнув от гнева, он свирепо уставился на злокозненно улыбающегося Чандоса.

– Я же сказал, что в эти глупые игры не играю и ничего об их законах не знаю! – крикнул он. – Но тебе, Джон, коли ты хочешь съехаться со мной в поединке на боевых копьях или мечах, из которого живым выйдет только один, хорошо известно, что искать этой встречи тебе придется недолго.

– Неужто ты желаешь съехаться в поединке, Хьюберт? Не лучше ли тебе прежде спешиться? – ответил Чандос. – Вот тогда, я знаю, мы не увидим твоей спины, как увидели ее нынче. Говори что хочешь, но твой конь тебя предал, и я требую твои доспехи для Найджела Лоринга.

– Язык у тебя слишком длинный, Джон, и мне надоела его глупая болтовня! – отрезал сэр Хьюберт, чьи пшеничные усы на малиновом лице ощетинились. – Раз ты требуешь мои доспехи, так сам пойди и возьми их. Если нынче светит луна, то хоть теперь же, когда уберут со стола.

– Нет, благородные господа! – воскликнул король, переводя улыбающиеся глаза с одного на другого. – Больше об этом ни слова! Наполни-ка свой кубок гасконским, Джон, и ты тоже, Хьюберт. А теперь, прошу вас, выпейте за здоровье друг друга, как добрые и верные товарищи, которые берутся за оружие только в ссорах их короля. Пока для доблестных сердец столько дела за морем, мы не можем поступиться ни тем и ни другим. А что до причины спора, то Джон Чандос был бы прав, если бы речь шла о поединке на турнире, но, по нашему суждению, этот закон неприменим в сем случае: ведь была лишь встреча у дороги без обмена ударами. Но вот доспехи твоего оруженосца, любезный Мэнни, ему, без всякого сомнения, больше не принадлежат.