Сэр Найджел. Белый отряд

Сэр Джон Баттесторн принадлежал к старой школе, и его огромный дубовый стол ломился под тяжестью внушительных пирогов, гигантских кусков мяса и вместительных кувшинов. Челядь сидела за нижним столом, члены семьи располагались за верхним на возвышении, где всегда оставлялись места для случайных гостей, которые заворачивали в Косфорд с большой проезжей дороги. На этот раз к ужину явился старый священник, направлявшийся из аббатства Чертси в монастырь Святого Иоанна в Мидхерсте. Он часто путешествовал по этой дороге и непременно подкреплял силы под радушным кровом Косфорда.

– Добро пожаловать, отец Афанасий! – воскликнул толстый рыцарь. – Садись-ка по правую мою руку и расскажи, что новенького. Ведь что ни случись, первыми об этом узнают попы.

Священник, добрый, тихий старик, взглянул на пустое место по левую руку хозяина дома.

– А где леди Эдит? – спросил он.

– Да-да, куда она запропастилась? – раздраженно крикнул ее отец. – Мэри, ну-ка прикажи протрубить в рог еще раз, пусть знает, что ужин на столе. Маленькой совушке время быть в гнезде!

В кротких глазах священника вспыхнула тревога, и он подергал рыцаря за рукав.

– Я видел леди Эдит совсем недавно, – сказал он. – Но, боюсь, р'oга она не услышит, потому что теперь она уже, наверное, в Милфорде.

– В Милфорде? Зачем бы ей там быть?

– Прошу тебя, добрый сэр Джон, умерь свой голос! Дело это не для посторонних ушей, ибо касается девичьей чести.

– Ее чести? – Красное лицо сэра Джона стало еще краснее, и он уставился на опечаленное лицо священника. – Ты сказал, чести! Чести моей дочери? Объясни, не то больше ноги твоей в Косфорде не будет!

– Уповаю, что мои слова ничем дурным не обернутся, но я должен сказать о том, что видел, иначе я окажусь плохим другом и недостойным служителем Божьим.

– Так говори же, говори! Что ты видел?

– Ты знаешь низенького горбуна, которого зовут Поль де ла Фосс?

– И очень хорошо. Он благородного рода и носит герб, приходясь младшим братом сэру Юстесу де ла Фоссу, владельцу Шалфорда. Одно время я даже думал, что придется мне называть его сыном, потому что он не отходил от моих дочек, но, видно, кривая спина ему помешала.

– Увы, сэр Джон! Душа у него куда более кривая. Он погубитель женщин, ибо дьявол одарил его таким языком и таким взглядом, что он зачаровывает их подобно василиску. Они чают сочетаться с ним браком, а он о том и не помышляет. И я могу насчитать более десятка погубленных им. Он этим бахвалится повсюду.

– Пусть так, но что за дело до этого мне?

– Когда я, сэр Джон, ехал на своем муле по дороге сюда, мне повстречался этот человек, гнавший коня в сторону своего дома. Рядом с ним скакала женщина, и, хотя лицо ее скрывал капюшон, я услышал ее смех, когда она поравнялась со мной. Смех, который я слышал раньше под этой крышей, смех леди Эдит.

Нож выпал из пальцев рыцаря. Мэри и Найджел не пропустили ни единого слова, но грубый хохот и громкие голоса сидевших внизу служили ручательством, что там никто ничего услышать не мог.

– Успокойся, милый батюшка, – сказала Мэри. – Добрый отец Афанасий обознался, и Эдит сейчас придет. Последние дни она часто о нем говорила, и всегда с презрением.

– Это правда, сэр, – поспешно добавил Найджел. – Нынче вечером, когда мы ехали с ней по Терслейской пустоши, леди Эдит сказала мне, что ненавидит его и была бы рада, если бы его отхлестали за его дурные дела.

Но умудренный годами священник грустно покачал серебряной головой.

– Когда девица говорит так, это всегда опасно. Жаркая ненависть – сестра-близнец жаркой страсти. Зачем бы стала она так говорить, если бы между ними ничего не было?

– Но что толкнуло ее перемениться за три коротких часа? Она все время сидела с нами в этой зале. Клянусь святым Павлом, я этому поверить не могу.

Лицо Мэри омрачилось.

– Пока ты, милый батюшка, учил нас, что и как следует называть охотнику, ей, я теперь вспомнила, Ханнекин, конюх, принес какую-то записку. Она прочла ее и вскоре вышла.

Сэр Джон вскочил, но тут же со стоном опустился в кресло.

– Лучше бы мне умереть, – вскричал он, – чем дожить до дня, когда бесчестье грозит покрыть мой дом, а проклятая нога не дает мне ни узнать, правда ли это, ни отомстить! Будь здесь мой сын Оливер! Пошлите позвать этого конюха, я его расспрошу.

– Дозволь мне, досточтимый рыцарь, – сказал Найджел, – на этот вечер заменить тебе сына, чтобы я обрел право повести дело так, как покажется лучше. Клянусь честью, я сделаю все, что в человеческих силах.

– Найджел, благодарю тебя. Во всем христианском мире нет человека, чью помощь я принял бы охотнее.

– Но прежде, благородный сэр, я хотел бы узнать твою волю. У этого Поля де ла Фосса, как я слышал, есть хорошее имение и он принадлежит к хорошему роду. Если случилось то, чего мы опасаемся, причин, почему он не годился бы в мужья твоей дочери, нет?

– Нет. Лучшего мужа ей не найти.

– Хорошо. Сначала я допрошу конюха Ханнекина, только так, чтобы никто не заметил. Болтливым слугам знать про это ни к чему. Если, леди Мэри, ты укажешь на него, я позову его оседлать моего коня и расспрошу обо всем.