Сэр Найджел (илл. Н. Лямина)

Приближалось новолуние, а с ним и исполнение королевского замысла. Приготовления велись в большой тайне. Гарнизон Кале, состоявший из пятисот лучников и двухсот жандармов, предупрежденный загодя, мог отразить любое нападение. Но король не просто хотел его отразить, а и взять в плен нападавших. Больше же всего он желал найти повод для одного из тех рыцарских подвигов, которые прославили его имя по всему христианскому миру, как одного из вождей и украшение европейского рыцарства.

Но дело это требовало большой предусмотрительности и осторожности. Прибытие подкреплений или хотя бы одного знаменитого воина встревожило бы французов и навело на подозрения, что их заговор раскрыт. Поэтому избранные рыцари и их оруженосцы тайком переправлялись во Францию по двое и по трое на маленьких парусниках, доставлявших в Кале провиант. Там они ночью через водяные ворота пробирались в замок, где могли скрытно от горожан дожидаться урочного часа.

Чандос прислал сказать Найджелу, что будет ждать его в Уинчелси в харчевне «Вересковый цветок». И за трое суток до назначенного дня они с Эйлуордом выехали из Тилфорда со всем своим военным снаряжением. Счастливый Найджел весело отправился в путь в охотничьем костюме, а его бесценные доспехи и очень небольшой багаж были навьючены на запасную лошадь, которую Эйлуорд вел на поводу. Сам он ехал на крепкой вороной кобыле, тяжелой и медлительной, но зато хорошо выдерживавшей его немалый вес. В кольчуге и каске, с висящим у пояса прямым мечом, с желтым длинным луком за спиной и колчаном, полным стрел, на алой перевязи, он выглядел так браво, что любой рыцарь с удовольствием взял бы его в свою свиту. Весь Тилфорд провожал их, пока они неторопливо поднимались по длинному вересковому склону холма Круксбери.

На гребне Найджел придержал Бурелета и оглянулся на деревушку внизу. Вон старый темный господский дом: на крыльце виднелась одинокая согбенная старуха, глядящая вслед ему тусклым взором. Вон остроконечная крыша, бревенчатые стены, голубоватый дым, клубящийся над единственной печной трубой, а вон у ворот печально стоят старые слуги — повар Джон, менестрель Уэтеркот и дряхлый ветеран Рыжий Свайр. За рекой над деревьями поднималась квадратная колокольня Уэверли, и в эту самую минуту раздался звон тяжелого колокола, который прежде так часто казался ему угрожающими хриплыми криками врага, хотя, как и теперь, он только созывал монахов и мирян на молитву. Найджел снял бархатный берет и тоже помолился — о том, чтобы в его старом доме царил мир и покой, но чтобы за морем его ждала добрая война, дабы он мог снискать честь и славу. Затем, помахав провожающим, он повернул коня и медленно направил путь на восток. Эйлуорд тотчас простился с компанией лучников и хихикающих девушек, которые держались за его уздечку и стремена, и поспешил за своим господином, посылая через плечо воздушные поцелуи. Вот так два товарища, один благородной крови, другой — самой простой, отправились в долгий путь.

Этот край бывает двух цветов — желтым, когда цветет дрок, и лиловато-красным, когда все склоны пылают вереском. Так было и теперь. Оглядываясь по сторонам узкой тропы, где и справа и слева папоротники и вереск гладили его по ногам, Найджел думал про себя, что нигде ему не доведется увидеть что-нибудь равное красотой его родным местам. На западе, пламенея в утреннем солнечном свете, катились волны вересковых пустошей, сливаясь вдали с темными тенями Вулмерского леса, с бледной зеленью Батсеровских меловых холмов. Ни разу в жизни Найджел еще не выезжал за их пределы, и лес, холмы, вереска были ему бесконечно дороги. Когда он повернулся к ним спиной, его сердце болезненно сжалось. Но если родной край оставался позади, на западе, впереди, на востоке и юге, простирался манящий мир подвигов, величественная сцена, на которой по очереди его предки играли свои благородные роли, оставляя после себя покрытое славой имя.

Как часто его томили мечты об этом дне! И вот он наступил — ясный, неомраченный ни единым облачком. Благородная дама Эрминтруда находится под покровительством короля. Старые слуги могут не опасаться будущего. Враждебность монахов Уэверли поугасла. Боевой конь, лучшие в мире доспехи и добрый молодец, его верный спутник, — чего еще он мог бы пожелать? А главное, он едет искать славы, как оруженосец храбрейшего из рыцарей Англии. Вот какие мысли теснились у него в голове, он весело свистел, пел, а Бурелет выделывал курбеты в лад настроению своего господина. Но, оглянувшись на Эйлуорда, молодой сквайр увидел, что лучник едет нахмуренный, глядя в землю, словно его терзает какое-то горе. Он придержал Бурелета, пока Эйлуорд не поравнялся с ним.

— Что с тобой? — спросил он. — Нынче утром мне и тебе надо бы радоваться, как никому в Англии. Ведь мы едем в чаянии великих деяний. Клянусь святым Павлом! Прежде чем мы вновь увидим эти вересковые холмы, то либо достойно заслужим славу и честь, либо сложим наши головы, добиваясь их.

Эйлуорд пожал широкими плечами, и на его загорелом лице мелькнула смущенная улыбка.