Сэр Невпопад из Ниоткуда

– Да ну? И где ж это тебе удалось её увидеть?

– Здесь, в замке. Несколько лет назад дело было, я ещё не был оруженосцем, меня тогда в первый раз сюда привёз отец. Я сказал другим мальчишкам, что смогу взобраться на любую стену, ну, мы и поспорили. Пришлось мне карабкаться по боковой стене замка.

– И ты, конечно же, добрался до самого верха?

– Конечно, – кивнул Булат. – Я высоты не боюсь. Да и вообще ничего, между прочим.

– Поздравляю.

– И где-то на полпути, – продолжал он, словно не слыхав моей реплики, – встретилось мне окошко. Ну, я возьми и загляни в него.

– Ты, поди, рассчитывал увидеть там полуголую фрейлину – предположил я.

– Именно, – подтвердил Булат, нимало не смутившись. Чувство неловкости вообще, по-видимому, было ему неведомо. Мне, по правде говоря, тоже, но насколько с моей стороны это было осознанной линией поведения, настолько у Морнингстара – одним из проявлений его природной тупости. – А наткнулся взглядом на принцессу. Волосы у неё были цвета осенних листьев, глаза – как бушующее море, а голос, когда она заговорила, показался мне похожим на шелест южного ветра в кронах деревьев...

– Прямо какой-то прогноз погоды... – вставил я.

– Она разговаривала с учительницей-иностранкой, толстой тёткой с родинкой на подбородке. Родинка была преогромная, чёрная, из неё росли седые волосы. Бр-р-р... Принцесса о чём-то её спрашивала, и когда учительница повысила голос, отвечая на вопрос, принцесса...

– Что?!

– И тогда она как даст ей! У меня глаза на лоб полезли.

– Погоди, что ты такое мелешь? Кто кого ударил?

– Да принцесса же, говорю тебе! О, ничего серьёзного, никаких увечий и тем более убийства! Она просто схватила перо и воткнула остриё учительнице в руку. Та её как раз на стол положила ладонью вниз.

– Боже правый! – с чувством воскликнул я. – Но постой, ты, часом, не придумал ли всё это, а? С тебя ведь станется!

– Жизнью отца клянусь, так всё и было! – торжественно произнёс Булат, и я ему поверил. – Прямо на моих глазах взяла и воткнула чёртово перо учительнице в руку. Я и не думал, что его остриё может так глубоко войти в тело! На добрый дюйм, представляешь? Ну, тётка завизжала, как свинья недорезанная, стала что-то лопотать на своём родном языке, и в комнату вбежала наша королева и спросила, что случилось, а та орать сразу перестала и только кивала в сторону принцессы. А наша Энтипи спокойно так подняла голову от книги и сказала: «Вот ведь какая она неловкая, мама! Что тут поделаешь?»

– И ты всё это видел собственными глазами? – уточнил я.

– Вот этими своими собственными зоркими, как у сокола, глазами, в которые ты сейчас так подозрительно уставился. Королева и толстая учительница быстро ушли, а я полез дальше, окно осталось чуть в стороне. Но мне показалось, что Энтипи меня успела заметить. Во всяком случае, когда я уже спускался и снова полз мимо её окошка, она высунулась наружу. А потом... Потом прямо мне в голову полетела чернильница. Хочешь верь, хочешь нет, но я от неожиданности свалился вниз и сломал ногу. Целых шесть месяцев потом лечился, но до сих пор немного прихрамываю. И потому отношусь к тебе с сочувствием, Невпопад. Честное слово. Мы вроде как товарищи по несчастью.

– Ни на грош я твоему сочувствию не верю. Особенно если учесть, что ты меня после турнира подкараулил и хотел избить до полусмерти.

– Так ведь то было дело принципа. Ничего личного. И потом, стал бы я тебе рассказывать о принцессе, если б желал тебе зла, сам подумай.

– Не знаю.

– Ещё как знаешь! Вот, смотри-ка! – Он отвёл в сторону прядь светлых волос, и я увидел у его макушки полукруглый шрам. – След от проклятой чернильницы, – пояснил Морнингстар. – Первое боевое ранение, можно сказать.

– Да уж... – задумчиво проговорил я и, помолчав, прибавил: – Но я тебе всё-таки не вполне поверил. Получается, ты меня предупредил об опасности, которую собой представляет наша принцесса. Но с какой стати? У тебя для этого должна быть более веская причина, чем сомнительное дружелюбие ко мне.

– Мне-то что? – пожал плечами Булат. – Не верь, коли не желаешь.

Некоторое время мы смотрели друг на друга в упор, потом он улыбнулся. Улыбка его была самая настоящая, открытая и дружеская, и это больше всего меня озадачило и сбило с толку.

Никаких других объяснений своему внезапному решению предупредить меня насчёт принцессы Морнингстар не дал. Возможно, он в тот момент и сам не вполне отдавал себе отчёт в мотивах своего поступка. Восстанавливая в памяти тот эпизод, я склонён считать, что ему просто хотелось меня напугать. Подозревая, что я могу втайне радоваться возможности совершить подвиг и гордиться честью, которую оказала мне сама королева, доверив сопровождать из монастыря свою единственную дочь, Булат стремился во что бы то ни стало отравить мне эту радость, посеять в моей душе сомнения и тревогу. Этот кретин не долго думая приписал мне свои собственные мысли и чувства, упустив из виду, что я совсем иначе смотрел на вещи и потому не чаял, как избежать участия в этой долгой и опасной экспедиции.