Сэр Невпопад из Ниоткуда

Принцесса и я ради безопасности её высочества ехали рядом, почти вплотную друг к дружке, в окружении воинов и рыцарей. Я с самой первой минуты нашего с ней знакомства решил помалкивать, то есть вовсе не вести никаких разговоров, поскольку её манера держаться ну никак не располагала к беседе. Но после мне пришло в голову, что молчать в течение нескольких дней пути у меня просто не получится. Придётся хоть что-нибудь да изречь. Просто для тренировки голосовых связок, чтобы не разучиться говорить.

Я долго собирался с духом и наконец слегка охрипшим от волнения голосом произнёс:

– Хорошая выдалась погода для прогулки верхом. Как по-вашему, принцесса?

К моему величайшему удивлению, она в ответ расхохоталась, причём вполне искренне, без всякой издёвки.

– Я счастлив, что мне удалось вас развеселить, – пробормотал я.

Она взглянула на меня с сожалением:

– Мы уже больше часа едем бок о бок, и вы не сумели придумать для начала разговора ничего более оригинального, чем избитая тема погоды? – И снова этот почти сочувственный взгляд. Помолчав, она вдобавок ещё и головой покачала.

– О, простите меня за эту банальность! – сердито подхватил я. – Знай я, что это вам придётся не по вкусу, я задал бы другой вопрос, тот, что давно вертелся у меня на языке, возможно, слишком дерзкий, но уж во всяком случае куда более оригинальный: сколько ещё монастырей вы собираетесь поджечь, ваше высочество?!

Позади меня раздалось сердитое покашливание сэра Умбрежа. Старик, значит, всё прекрасно слышал. Ну и пускай! Сказанного уже не воротишь.

Энтипи загадочно улыбнулась:

– Так вы считаете, что это моих рук дело?

– Не мне судить, ваше высочество.

Она смерила меня с головы до ног оценивающим взглядом.

– Не лгите мне. Терпеть не могу вранья!

– Вранья, ваше высочество? – оторопело переспросил я, но принцесса не ответила, сосредоточив взгляд на тропинке, что вилась впереди нас.

Я заставил свою Александру снова приблизиться почти вплотную к лошади принцессы и мягко, но, как мне казалось, довольно веско произнёс:

– А я не выношу, когда меня обвиняют во лжи, ваше высочество! Даже если обвинение исходит из уст особы королевской крови.

– В таком случае говорите правду. И проблема решится. – Она снова скользнула по мне взглядом. – Я людей насквозь вижу, оруженосец. Вот так-то. И вас в том числе. Насчёт вас мне вообще всё стало понятно с одного-единственного взгляда. Вы себе присвоили право всех на свете судить. Вернее, осуждать. Всех-то вы в душе презираете – меня, этих людей, что нас окружают... Всех, кто встречается на вашем пути.

Разговор принял совершенно неожиданный для меня оборот. Помолчав, я растерянно спросил:

– Почему вы так считаете, ваше высочество?

– Да потому, – невозмутимо ответила она, – что больше всех на свете вы презираете самого себя, это же очевидно! Ну а на остальных попадают только отблески этого презрения.

Её слова меня задели. Я даже удивился, насколько болезненно воспринял всё, что она сказала. Ведь защитная броня насмешливо-циничного отношения ко всему окружающему, которую я так долго и старательно возводил вокруг своей души, казалась мне непроницаемой для чьих-либо высказываний, сколь бы враждебными они ни были. Но принцессе удалось без всяких усилий её пробить и поразить меня в самое сердце. Разумеется, я не подал виду, что задет, и отвечал ей спокойно и даже весело:

– Здорово, наверное, быть принцессой и вдобавок всезнайкой!

– Каждому своё, – пожала плечами принцесса Энтипи. – Пустоголовые оруженосцы тоже для чего-нибудь нужны на свете.

Я не нашёлся с ответом на это замечание, и некоторое время мы ехали молча. От нечего делать я стал озираться по сторонам и неожиданно заметил, что старик Умбреж нетерпеливыми жестами пытается привлечь моё внимание. Я с неохотой повернул голову в его сторону. Рыцарь погрозил мне кулаком, потом легонько постучал по своим сморщенным губам кончиком указательного пальца. Всё ясно. Он считал, что я не должен хранить столь долгое молчание, потому как мне надлежит развлекать её высочество. Да, уж я бы её развлёк... Ударом увесистой дубинки по голове! Только это вряд ли пришлось бы по душе королю с королевой. Да и нам с Умбрежем могло бы испортить придворную карьеру. Вздохнув, я повернул к принцессе голову и с любезной улыбкой сказал:

– Вы прекрасно держитесь в седле.

Она неожиданно насупилась.

– Вы хотите сказать: для женщины вы не так уж плохо ездите верхом, ведь так?

– О, прошу вас, не надо выискивать в моих словах скрытый смысл! Я имел в виду только то, что произнёс: вы отличная наездница. Прямая мужская посадка, никаких этих дурацких дамских сёдел... Бог мой, я вам комплимент сделал, а вы...

– Не нуждаюсь в ваших комплиментах.

– Ну так больше вы их от меня и не дождётесь.

И тут я твёрдо решил больше рта не раскрывать на протяжении всех оставшихся четырёх дней пути. Разве что мне кто-нибудь насильно разожмёт зубы остриём кинжала.

Солнце неторопливо совершало свой путь по небосклону, и когда оно начало уже клониться к западу, Энтипи неожиданно обратилась ко мне:

– Благодарю вас.