Серафимо-Дивеевские предания

— Ну, об этом уже не горюй. Я сам все это исправлю. И сам за тебя скажу сыну моему Александру. Смотри же, исполни и бесстрашно служи нам верою и правдою.

— Готов и буду при помощи Божией служить Богу, Вам и России. Служить, как великий старец Серафим меня богооткровением напутствовал, и великий Серафим убедительно просил.

Кончено 28 июля — в день Одигитрии Божией Матери и именин б[атюшки] о[тца] Серафима. 1866.

Е. И. Мотовилова

Из воспоминаний о муже Николае Александровиче

По выходе моем замуж за Николая Александровича, несмотря на молодые лета, мне пришлось в очень скором времени взяться за управление хозяйством и имениями. Хотя Николай Александрович и сам не переставал заниматься всем этим, но, заметив мою способность к ведению дел имения, поспешил передать мне все эти заботы, чтобы самому более свободно заняться тем, к чему его влекло постоянно: Николай Александрович, будучи светским и семейным человеком, проводил духовную жизнь.

Долго я не понимала этого направления моего мужа, и на этой почве у нас случалось возникали недоразумения.

Николай Александрович, где бы ни был и чем бы ни занимался, имел мысль, «погруженную в Бога», он весь горел любовью к Богу, к Божией Матери и к святым угодникам Его.

Он часто уезжал ко святым местам и имел большое знакомство с подвижниками того времени, которых было немало.

Случалось, что я сопутствовала ему в этих посещениях святых мест.

Мы бывали в Воронеже у архиепископа Антония (этого, по выражению преподобного Серафима, великого архиерея Божия); он имел великий дар прозорливости и большую духовную любовь к моему мужу. Однажды по приезде в Воронеж по некоторым причинам я решила отложить причащение Святых Таин, тем более что мы должны были скоро уехать, но Николай Александрович просил меня идти с ним к преосвященному спросить его об этом. Не успели мы взойти к нему, как он, благословив нас, обращаясь ко мне, сказал на мою мысль: «Во время путешествия, матушка, никак и ни по каким причинам не оставляйте приступать к Святым Тайнам: я нахожу в случившемся с вами действие врага нашего спасения».

Часто мы бывали в Задонске, где архимандритом был духовный друг моего мужа отец Зосима. Первый раз увидала я его, по приезде в Задонск, в церкви. Вижу, входит довольно молодой монах и кладет множество земных поклонов пред святыми иконами, и я подумала: «Вот какой еще молодой довольно, а уже какие имеет подвиги».

По окончании службы Николай Александрович пошел со мной на чай к отцу архимандриту, и я очень удивилась, узнав в нем монаха, которого я видела в церкви. За чаем, обращаясь ко мне, отец Зосима вдруг говорит: «Вот, матушка, иные думают, что я еще молод, да уж и большой подвижник, только это все неверно, и мне скоро пятьдесят лет».

Бывали мы у известного подвижника Парфения Киевского, знали Игнатия Брянчанинова, Феофана, епископа Тамбовского, впоследствии затворника Вышенского, и много-много кого знал и у кого бывал Николай Александрович.

Но большинство этих поездок Николай Александрович совершал один: хозяйство и семья задерживали меня дома. Случалось, что Николай Александрович задерживался очень долго, и я начинала беспокоиться его отсутствием. Раз, помню, я целый месяц не имела о нем известия из Воронежа. В великой печали поехала я в один монастырь, где была затворница именем Маргарита, чтобы иметь от нее духовную поддержку и утешение. Вхожу к ней в келью и вдруг из-за перегородки, где она постоянно и пребывала, слышу, она кричит мне: «Не скорби, не скорби! Сегодня муж твой дома будет». Действительно, вечером Николай Александрович возвратился домой.

Великие рабы Божии и великие архиереи были в то время!

В Симбирске был епископ Евгений, часто случались в городе пожары, и жители очень волновались, боясь большого пожара, так как постройки были деревянные. Епископ Евгений говорил: «Не беспокойтесь, большого пожара, пока я жив, не будет, а вот умру — великий будет пожар».

Когда он скончался, стали по обычаю ударять в колокол, а с другой стороны города начали бить в набат — произошел пожар, который сильно опустошил город.

Но вот где-где я ни была, а лучше Сарова не видала! Благословенный, богоспасаемый Саров! Подвижники его по величию своих подвигов уподобились древним Отцам пустынным!

И Николай Александрович, куда бы ни ехал, где бы ни был, а все его постоянно влекло в Саров и в Дивеев.

Зимой без шапки бывая в Дивееве, он по заповеди отца Серафима ежедневно ходил вокруг канавки и громко пел: «О, Всепетая Мати!» По заповеди же отца Серафима он любил ставить множество свечей в храмах к святым иконам и не жалел на это никаких расходов.

В доме у нас часто служили всенощные, а Николай Александрович сам читал шестопсалмие, при этом из глаз его текли потоки слез, и весь он умом был «горе».