Серая принцесса

– Я годами делала все для вас, – голос ее матери звучал отчужденно. А может быть, она тоже была чужой. Жозефина не могла заставить себя взглянуть на нее. Голова закружилась, и девушка просто уставилась на край своей юбки. Она до сих пор не могла поверить, что ее мать могла так сильно ударить ее. – Я отказывала себе, экономила на всем, никогда не обращала внимания на свои заботы. И ты осмелилась прийти сюда и рассказать нам такую лживую историю? Из чистой злобы? Потому что твоя сестра может стать королевой, а ты – нет?

Жозефина подтянулась к столу и поддержала себя.

– Я не вру, – выдохнула она. – Ты слепа, мама. Разве ты не видишь, что только что сделала? Ты никогда не била нас. Своих детей, – теперь она посмотрела матери в глаза.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – ее мать закричала, глядя сквозь нее, будто Жозефина была сделана из стекла.

– Нравится тебе это или нет, но я сказала правду. Сам принц поведал мне, что не женится на Давинии. Если ты отправишь ее на бал, она будет разочарована.

– Лгунья! – голос ее матери источал такую ненависть, что Жозефина почувствовала себя очень странно, не считая шока, который все еще заставлял ее дрожать.

– Я не лгу.

Мать шагнула к ней, и Жозефина вскинула руки перед лицом, словно защищаясь. Давиния испуганно вскрикнула, отчего Жозефина почувствовала еще больше боли, чем могла бы причинить очередная пощечина.

– Не волнуйся, я больше не буду тебя трогать. С тобой покончено, Жозефина. Твоя сестра пойдет на этот бал. И твоя ревнивая ложь дорого тебе обойдется. – Жозефина хотела уже открыть рот, чтобы что-то сказать, но властный жест матери заставил ее остановиться.

– Принц… – ее мать взглянула на Давинию, словно желая убедиться, что она все еще тут. – Принц ни с кем не разговаривает. Все здесь знают это. Кроме тебя, Жозефина. Тебя никогда не интересовали наши приготовления и обсуждения. Принц Рафаэль известен тем, что ни с кем не разговаривает. В лучшем случае с его ближайшими доверенными лицами. Несколько дней назад он был на кухне замка и дал там несколько инструкций. Эта новость сразу облетела весь замок. Слова, которые говорил принц. Не смотри на меня как на дуру. Если бы ты это знала, то вряд ли придумала бы эту нелепую ложь. Понимаешь, я знаю все. Ты не можешь прийти ко мне с чем-то подобным. Я всегда думала, что ты умнее. Я бы не подумала, что ты даже рискнешь попробовать. Должно быть, ты испытываешь безмерную зависть к своей сестре.

Жозефина слушала заявления матери будто парализованная, но приговор ударил ее по больной голове. Принц ни с кем не разговаривает. Это была уловка? Она хотела проверить Жозефину? Это была спонтанная ложь?

– Иди в свою комнату. Я не хочу видеть тебя до того, как закончится бал.

В Жозефине что-то сломалось. Она не знала, что конкретно, но оно треснуло и теперь разбилось вдребезги. Это было похоже на то, что нельзя было исправить.

– Бал, – медленно сказала она, – вас уже не спасет. – Она повернулась к Давинии: – Я тебя люблю. Я желаю тебе счастья. – Жозефина наклонилась вперед и поцеловала Давинию в щеку. Затем она подошла к двери: Жозефина не могла больше оставаться в этой комнате.

Было странно, но она не плакала. На самом деле она ожидала, что по ее лицу хлынут слезы, но сейчас она была спокойна. Все ясно. Как будто пелена, удерживающая до сих пор ее взор, исчезла. Она еще не понимала связи между событиями, что что-то в этом было, и она собиралась выяснить, что именно.

Прохладный ночной воздух коснулся ее пылающей щеки, когда она вошла в парк. Ее мать ударила ее. Она все еще боялась это принять. Но это случилось: она повалила ее ударом на пол, а щека Жозефины болела и опухла. Под покровом темноты она прокралась в сад с розами. Конечно, Рафаэль ее не ждал. Как бы она хотела позволить себе нырнуть в его объятия и утешиться. Он был единственным, с кем она могла поговорить об этом.

Жозефина набрала воды из журчащего колодца и умылась. Ей стало немного лучше. Снова и снова она смачивала кожу, пока болезненная пульсация на лице не утихла.

Девушка взглянула на луну. Неужели она все сделала неправильно? Стоило ли ей рассказать всю историю? Точно нет. Поскольку теперь видно, что желание разговаривать у него было только с ней, а если бы она призналась в этом матери, то ей бы все равно никто не поверил. Он не разговаривает с людьми. Напротив. Кто мог всерьез предположить, что, пока другие возились с ее бальным платьем, она соблазнила мужчину, который собирался стать королем?

Она решила, что лучше ничего не говорить. Ее мать была не в своем уме, и Жозефина задавалась вопросом, не сожалеет ли матушка о произошедшем и не извинится ли она перед ней. Насколько велико должно быть давление? Неужели Жозефина недооценила приготовления к балу? Конечно, это не было поводом бить свою собственную дочь, но она никогда не забудет тот гнев и выражение лица матери. Будто в глазах читалось что-то чужое. Она видела эту вспышку то ли ярости, то ли гнева, но так и не поняла, что это могло быть.