Серая радуга

После того, как его парализовало, судьба остального товара нечестного торговца осталась доброй публике на радость. Обычно именно так и поступали артефакторы, когда сталкивались со злостными нарушениями. Но чаще торговцы предпочитали делать вид, что вещь к ним попала случайно, а о ее свойствах они знать не знают.

— И ведь говорили же мне, что это зеркало — прямиком из Одонара! Неужели врали, подлюки?!

— Угу, оно уже почти создало ваш слепок. Еще немного — и вы бы познакомились с двойником у себя в голове. А вы руки не тяните — тут я сама, не ваш уровень…

В ряды парфюмерии они сунулись — и выскочили почти сразу. Ароматы цветов, ванили, корицы, тиса и фруктов, над которыми плыли гордые ирисовые ноты, резали нос. Сквозь ряды животных тоже прошли почти без задержки: там все было в порядке (не считая попыток загнать яйца аспидов как яйца василисков — прозрачное мошенничество). Кто-то выставил на всеобщее обозрение говорящую кошку, утверждая, что такой и родилась и «всё понимает»; публика долго пыталась заставить животное заговорить, заставила и вмиг услышала о себе много нелестного, из-за чего обиделась и разошлась. Пару раз пришлось столкнуться с покупателями, которые уже купили незаконно созданные артефакты. С этими было труднее всего: попробуй объясни, что тебя надули.

— А вы не думали, откуда берется еда на этой так называемой скатерти-самобранке? Сама готовит? Крадет! Это Рог Изобилия завязан на кухню артефактория по принципу заданного прыжка, а она крадет отовсюду! Вот сидит бедняк, у которого последний кусок хлеба — и хлоп, нет куска!

— Мне-то что!

— Или сидит Алый Магистр, собирается съесть сардельку…

— Мне-то что! За скатерть деньги плачены!

— Дара, что ты треплешься? Один удар…

— Грабю-у-у-у-у-ут!

— Молодой человек, сколько раз я говорил, что устранять всех свидетелей — не есть профессионализм?

— Ковальски, отвянь и помоги ловить эту скатер…эту дуру!

Разводчики драконов смотрели на суету холодными глазами. У них в руках были только каталоги с описаниями пород и невероятно высокими ценами, на которые крысились держатели драксопарков.

В «обжорный ряд» тоже пришлось заглянуть — и почти ослепнуть от разнообразия. Там не было разве что пирогов с мясом злыдня, хотя сосиски из огнеплюев можно было встретить запросто. Слойки и кремовые стрекозы, вересковое пиво, на которое практеры незамедлительно принялись истекать слюною, и…

— Ешь и не толстей! Артефакты для похудения!

— Новенький какой-то, — пробормотала Дара, меняя курс и лавируя между лотков с сотнями видов ирисок. — Опытные мошенники так не орут.

А через пять минут она же, сверкая зелеными искрами в карих глазах, доказывала продавцу:

— …а снять этот перстень невозможно, потому что он вцепляется в палец. И у тебя остается веселый выбор: или отрубить себе палец или умереть от непрекращающегося поноса… но насчет «худеть»-то все правда…

Правдой было другое — вернее, истиной, которую вколачивали в артефакторов все время обучения. Вещи, особенно зачарованные, не так просты, как хотелось бы. Всунуть ноги в сапоги и прошагать семь миль за один шаг, ничего не уплатив, можно только в сказках. На деле же…

— Ну, в принципе, почти правильно сделаны. То, что ноги будут потом вечно повернуты носками внутрь — не в счет, да?

Практеры справлялись с уничтожением не всегда. Пару раз не вышло ничего, раз прогремел сухой взрыв, от которого Кристо успел-таки закрыть остальных щитом, а еще раз им пришлось пять минут спасаться от бешеного серпа в оружейном ряду.

— Нужно было распускать узлы, а не дополнительные наворачивать! — прошипела Дара, когда позор закончился.

Между делом и о себе не забывали. В «каменных рядах» практеры дружно запасались материалом для изготовления артефактов; после съестных прилавков — жевали радужные ириски и хрустели слойками с мясом и рыжиками. Кристо выбирал какой-нибудь сувенирчик для Мелиты, жаль, ее тут нет… Дара присматривалась к старинным вещам, поражая торговцев фразочками типа: «Эти часы говорят — вы зарезали их хозяина».

Ковальски умудрялся торчать возле каждого подопечного одновременно, причем каждому отравлял душу мрачным видом. Решительно на все, что им встречалось, даже на птенцов василиска он реагировал равнодушным «гм!» или на худой конец «угу!».

— Знаешь, Макс, — не выдержала Дара к четвертому часу. — Ты в жизни интересовался хоть чем-нибудь? Кроме кофе и златоволосых дев?

Ковальски безразлично пожал плечами. Вообще-то, было дело — интересовался. В свои сорок он знал пять языков (и тремя владел со словарем), разбирался в камнях и старинных вещицах, без промаха стрелял и нехудо управлялся с компьютером и автомобилями. Это если не считать сеншидо и другого, по мелочам. Но все это было необходимостью, средством продвижения в верха, которое при его характере все равно никогда бы не состоялось. Не читать же, в самом деле, об этом лекцию артемагине.

Ну и к тому же, кофе тут продавали мерзкий.

Единственным, что выбрал для себя Макс, было оружие: у какого-то контрабандиста нашлась «беретта» взамен оставшейся у Ягамото.