Сердечные риски, или пять валентинок (СИ)

- Обалдела? – Люся находилась в том из безоблачных своих настроений, когда ее было не унять.

Он сидел очень близко, а сестра не была намерена понижать голос. Как много он слышит? Вероятно, все.

Сдвинувшись к другому краю кресла, я наклонила голову, прикрыла лицо ладонью и тихо проговорила:

- Я просто люблю свою работу. Всё, Люсь…

- Тебе просто делать нечего и не с кем, - со смешком выдала она.

Степень смущения и напряжения достигла своего максимума, я вновь посмотрела на Вадима.

Почему из соображений элементарной вежливости он не захотел сейчас сделать вид, что безучастен и погружен в собственные размышления или дело? Нет, в открытом взгляде плясали смешинки, мерцали понимание и теплота.

- Мы поговорим вечером, - отрезала я, подавляя волнение, скрутившееся узелком в животе.

Сестра, наконец, услышала меня:

- Ладно, вечером так вечером, - беспечно выдохнула она. – Пока, трудоголик ты мой.

Завершая вызов, я ругала себя за то, что не поставила на телефоне беззвучный режим. Последнее дело – вести на работе личные разговоры, и уж вовсе нежелательно – вести их в непосредственной близости своего директора.

Убрав сотовый в лоток с файлами слева от монитора, пробормотала:

- Простите. Из головы вылетело отключить телефон, - пряча глаза, я потянулась к распечаткам.

Надо вернуться к делам, уже достаточно его задержала решением своей проблемы. Нет, не понимала, откуда эта странная, ничем не объяснимая способность чувствовать, когда он неотрывно смотрит на меня? Или все же я внушила ее себе?

- Ничего, в любом случае вас сегодня не должно было быть на работе. Сестра звонила? – даже не вопрос, а больше лениво-благодушная констатация факта.

- Да. Ничего срочного абсолютно, - выразительно взглянула на него. – Итак, что мы решили относительно последнего пункта?

- Исключительно воля вашего аналитического мышления, - на его губах заиграла притягательная мягкая улыбка, а спустя секунду он добавил:

- Вы с ней совсем не похожи.

Прекратив шелестеть бумагами, я стиснула челюсти: была неприятно поражена тем, что он намерен говорить о Люсе. Более того, он с такой уверенностью упомянул о том, что мы разные, будто видел…

- Я видел ваши с ней фотографии. Совершенно случайно. У вас почта была открыта, когда я решил сразить вас наповал тем сюрпризом с флешкой, - извиняющийся тон. Конечно, должный градус сожаления, но глаза… Он очень хотел узнать больше, не раскаивается в том, что посмотрел мое письмо. – Она похожа на мать, а вы, наверное, пошли в отца. Вот фото вашего папы я не видел.

- Он давно не живет с нами. Родители развелись, когда мне было тринадцать.

Не до конца осознавала, почему факт просмотра моей личной переписки не раздосадовал меня до крайней степени, почему поддерживала эту тему, давала какие-то разъяснения, в то время как следовало бы заняться своим отчетом, вернуться в удобную раковину делового этикета, задач и общения, к безличной искусственной близости, легко возникающей и так же легко разрывающейся. И не рождающей эту электрическую щекотку какого-то напряжения, тревожного ожидания чего-то. Но я не могла: этот мягкий, тихий баритон, проницательные серые глаза, улавливающие каждый нюанс выражения моего лица, участливо глядящие на меня, не позволяли…

- Мой отец погиб, когда мне исполнилось шестнадцать. На следующий же день, - горечь, которой был пропитан его голос, заставила сердце сжаться в сочувствии. – Он был профессором, проректором МГИЭТ, человек строгой дисциплины и железобетонных принципов. До сих пор в памяти тот день… Такое впечатление, что все-таки это была ошибка, отец жив, не могло все так внезапно оборваться.

- Сочувствую…

Наклонившись, упершись локтями в бедра, Вадим покачал головой. Я инстинктивно потянулась к нему, захотелось утешить, положив ладонь на его плечо… Но одернула себя. В данный момент самое лучшее – отвлечь его сменой темы.

- А ваша мама?

- Журналист. Сейчас уже редактор журнала.

Интеллигентная семья. Неудивительно, это в нем чувствуется. В обоих братьях чувствуется.

- Она сама из Питера. Случайным ветром, еще будучи студенткой, оказалась в Москве, познакомилась с папой и так тут и осталась.

Не меняя позы, Савельев повернул ко мне голову, слабо улыбнулся, его глаза хранили грусть.

- Когда отца не стало, старшим в семье стал я. Видите, так я оправдываю свое желание вечно всех опекать. Причем, чем дороже мне человек, тем менее интересуюсь его мнением об этом. – Короткий невеселый смешок. – Ну а у вас как?

Полностью занятая своими мыслями, я практически пропустила мимо ушей его вопрос.

Стал старшим в семье. Видимо, после гибели отца решил взять на себя его роль, стал опорой для матери – как мне показалось, она была моложе мужа, - воспитывал младшего брата. Шесть лет разницы: одному шестнадцать, другому десять… Ему пришлось очень быстро повзрослеть. Взять на себя ответственность за других людей в столь юном возрасте… Он невероятный человек.

- У меня хорошо, - механически ответила я, растерянно вгляделась в его лицо. Он в непонимании свел брови у переносицы.

- Вы ведь старшая, да?

Спохватившись, я выпрямилась в кресле, пояснила: