Сердца четырех. Жила-была старуха

— Ну так вот, — продолжил Квин. — Что же заставило Лью изменить свой план? Что заставило его убить не только Блит, но и Джона Ройла? Что произошло между получением Блит первого конверта с картами и днем ее убийства? А произошло только одно важное событие. Она прекратила многолетнюю вражду с Джоном, объявила, что выходит за него замуж, и вышла. Но почему замужество Блит повлекло за собой убийство ее супруга? Вспомним, что лежит в основе всего дела. Лью хочет получить все состояние Толланда Стюарта. Кто стоит у него на пути? Блит и Бонни. А когда Блит вышла замуж, то и Джон стал ему помехой! Согласно завещанию Толланда Стюарта, половина его состояния переходит к Блит, а если она умрет раньше отца, то к ее наследникам. Наследниками ее были бы дочь Бонни и муж Джон Ройл. И только если Джон умрет раньше, чем наступит время передачи наследства, он перестает считаться наследником. Поэтому Лью решил убрать и Джона.

После чего он должен был убить Бонни — единственную наследницу материнской половины и, конечно, другой половины дедова состояния. Что произошло прежде, чем ему подвернулся случай? История повторяется: теперь Бонни объявляет о своем намерении выйти замуж за Тая. Теперь Баскому мешает не только Бонни, но и Тай, поскольку по тому же завещанию, в случае смерти внучки мистера Стюарта, ее доля переходит к ее наследникам. То есть Тай получит все. И Лью старается предотвратить их брак: совершить одно убийство все же предпочтительней по вполне очевидным причинам.

— Все это интересно, — заметил Глюк. — Но вот чего я никак не пойму, так это уверенности Баскома, что после гибели дочери и внучки Толланд Стюарт завещания не изменит. Откуда он знал, что не будет нового завещания, по которому он и цента не получил бы?

— Отличный вопрос, Глюк. Для ответа я вынужден вновь сослаться на своего бесценного друга Паулу Перис. Бриллиант, а не женщина! При нашей первой встрече она описала мне мистера Стюарта, упомянула его ипохондрию, статьи о вреде стимуляторов, даже таких, как чай и кофе. Что холодную воду он пьет только из ложечки, поскольку боится застудить горло — это я так предположил, — и что белого хлеба не ест совсем.

— Ну и что такого? — Глюк повел могучим плечом.

— Все совершенно верно, — неожиданно вмешался доктор Джуниус. — Но я также не усматриваю здесь связи с вопросом…

— Я уверен, доктор, что вы сейчас испытаете шок и ваша вера в человечество будет подорвана. Вы можете себе вообразить, чтобы мистер Стюарт был непостоянен в подобных материях?

Он что-то замямлил невнятное.

— Вы будете поражены, узнав, насколько он изменился. Он, кажется, вообще отказался от своей ипохондрии.

— Нет, ну перемены, конечно, иногда случаются. Я-то хотел сказать, что не понимаю, к чему вы клоните.

— Тогда, доктор, позвольте мне вас немного просветить. В прошлую пятницу, как вы помните, мы с мисс Стюарт навещали ее деда. Вас не было — летали за покупками, да? И очень плохо. Нельзя оставлять его одного. Когда мы пришли, мистер Толланд Стюарт был в этой же комнате, лежал вот на этой самой кровати — все так, но что он делал? Он ел бутерброд с холодным мясом. У него в руке был белый хлеб! Мало того, он запивал его чаем со льдом. И это человек, который пил холодную воду из чайной ложечки, боясь застудиться, и избегал стимуляторов как чумы.

Старик захныкал в постели, а доктор Джуниус поник, как сорняк после прополки. Остальные непонимающе таращились то на мистера Стюарта, то на Эллери. Только инспектор Глюк не выглядел удивленным. Он кивнул своему детективу, тот подошел к кровати и отодвинул Бонни подальше от старика. Тут же подскочил Тай, схватил ее за руку и оттащил от кровати.

А человек в постели с быстротой отчаяния сбросил с себя одеяло и потянулся к дробовику. Но Эллери был быстрее.

— Нет, сэр, — твердо сказал он, передавая дробовик Глюку.

— Я запуталась! — крикнула Бонни. — Вы так говорите, как будто этот человек… как будто он мне не дед.

— И никогда им не был, — ответил Эллери. — У меня есть все основания считать, что это наш предполагаемый самоубийца — старый, отчаявшийся, умирающий человек, известный в Голливуде как артист Артур Уильям Парк.

Старик закрыл лицо морщинистыми руками и сжался в комок. Инспектор Глюк крякнул: если он и предвидел новое откровение, то во всяком случае не в полном объеме.

— Этот бутерброд и чай со льдом, — продолжал Эллери, — навели меня на мысль, а действительно ли это мистер Стюарт. Я начал сопоставлять разные мелочи, которые и прежде меня озадачивали. Теперь все срослось в целостную картину.

Такой подлог совершить нетрудно, а в данном случае вообще пара пустяков. Неудача большинства перевоплощений кроется в том, что природные двойники встречаются крайне редко и даже профессиональный гример не выдержит экзамена, если выставит свое творение перед людьми, хорошо знакомыми с оригиналом, тем более для постоянного тесного общения.