Сердца Хаоса

На экране появилась женщина в изодранном оранжевом комбинезоне пилота боевого робота. Она стояла спиной к стене, голова высоко вскинута. Шел легкий дождь, и редкие капли падали ей на лицо. Создавалось впечатление, что женщина плачет. Однако стоило взглянуть в ее глаза, и иллюзия исчезала. Она смотрела гордо, спокойно — на солдат, выстроенных перед стеной, на кучку военных, стоявших в сторонке. Ни единой слезинки не выкатилось из глаз, а то, что всплакнули тучи, что ветер стих и небо нахмурилось — что ж поделаешь!..

Смотревших на экран будто молнией поразило. Диана Васкес.

За линией солдат, в группе военных и штатских, наблюдающих за расстрелом, было тихо, шумел только Говард Блейлок, торопливо раздававший приказания. Второй раз в жизни ему предстояло предстать перед зрителями в роли вершителя судеб. Его возбуждала торжественность предстоящей церемонии — он всегда любил находиться в центре внимания.

Прямо в центре и чуть сзади расположились фельдмаршал Кусуноки — огромная глыба в парадном мундире—и рядом, как всегда в похоронном, на этот раз уместном, костюме господин Кимура. Слева охранники из планетарной полиции, вооруженные парализующими дубинками, окружили сбившихся в толпу детишек. Их было человек двадцать. Перепуганные насмерть, они плакали, цеплялись друг за друга.

С той стороны, где отдавал распоряжения Блейлок, были установлены камеры, там же расположились корреспонденты. Отсюда вела передачу и Дилона Саундерс.

Подполковник Гордон Бейрд решительно направился к Блейлоку. Два солдата из Вооруженных сил Синдиката скорее прятались за высоким офицером, чем охраняли его.

— Что здесь происходит? — суровым голосом спросил Бейрд. — Вы обещали, что всем пленникам обеспечат хороший уход и не будет никаких посягательств на их честь и достоинство. А что здесь творится? Я выполнил свою части сделки, сдал вам лагерь. И не виноват, что ваши летчики не могли справиться с одной— единственной фанатичкой, летающей на музейном экспонате.

Кусуноки вмиг принял грозный вид — даже выпрямился и выпятил грудь. Всякое напоминание о сражении под Марипозой приводило его в ярость. Он уже отдал приказ о разжаловании пилотов, принимавших участие в том воздушном бою.

Говард Блейлок махнул рукой:

— Гордон, наступает самый важный момент. Вернитесь на место или, по крайней мере, отстаньте от меня.

Солдаты наконец разобрались в ситуации и, решив применить силу, с обеих сторон вцепились в подполковника. Он резко отбросил в сторону их руки, отряхнулся, полубезумным взглядом оглядел двор. Посмотрел в сторону Дианы Васкес, глянул на Кусуноки и господина Кимуру и вновь шагнул к Блейлоку:

— Вы не имеете права так поступать! Это негуманно!.. Блейлок вздохнул, покачал головой, словно говоря — вот пристал!.. — и вытащил небольшой короткоствольный револьвер. Затем с картинным удивлением посмотрел на оружие, всем своим видом показывая, что понять не может, каким образом оно оказалось в его руке.

— Понимаешь, — с некоторой ехидцей обратился он к подполковнику, — я никогда в своей борьбе не пользовался оружием. Предпочитал обходиться мозгами… Это вопрос престижа. Но бывают моменты, когда положение становится невыносимым. — Он вскинул оружие и выстрелил. Пуля угодила точно в лоб. — Не приставай ко мне больше.

В толпе журналистов кто-то вскрикнул, послышался женский визг. Все они бросились вперед — в этот момент подполковник Бейрд рухнул на землю. Зажужжали камеры, а Блейлок, словно осознав, что случилось, отчаянно закричал и, раскинув руки, бросился навстречу тридивизионщикам.

— Не снимать! Запрещено!.. Обычное дело, невыполнение приказа.

Его охрана тут же кинулась помогать хозяину и дубинками загнала корреспондентов на отведенное им место. Наконец камеры направили на женщину, стоявшую у стены.

Расстрелом командовал молоденький чу-и(Лейтенант (яп.).) с откровенно азиатскими чертами лица, в форме Объединенного Воинства; мужчина — очень важное обстоятельство для Кусуноки. Хотя Кимура решительно настаивал на том, чтобы церемония проводилась исключительно Блейло-ком и его людьми, главнокомандующий посчитал, что этот случай — хороший повод показать, кто на Тауне хозяин.

Лейтенант был в парадной форме, на фуражке черная лента, один конец которой свисал на плечо, — траурный знак в честь пилота,,погибшего в роботе «Катана».

— Целься!

Двенадцать карабинов оказались поднятыми в воздух. Диана Васкес протянула руки к детям.

— Пойте! — крикнула она. — Пожалуйста! Пойте, не плачьте… — и первой начала: — Тебя, Господи, славим!.. — Потом, когда дети подхватили, когда просветлели их лица, она выкрикнула: — Слава Святой Деве Гваделупской, Спасительнице нашей!..

— Внимание! — тоненьким голоском крикнул лейтенант. Дети и Диана уже пели стройно, слаженно, как в церкви. Диана улыбалась. Дождь усилился, господин Ки— мура поежился под дождем, Кусуноки принялся кусать нижнюю губу.

— Пли!!

Двенадцать карабинов выстрелили. Диану отбросило к стене, на груди у нее расплылось большое алое пятно, а дети продолжали петь.

В амбаре раздались вопли, крики ярости. Дон Карлос закрыл лицо ладонями.