Сердца не покоряют силой

Теперь Рэми понимала, что эта ошибка была фатальной. Она не учла в своей стратегии самое важное, ключевое звено: политическую подоплёку. Вне зависимости от невыносимости её характера, Эртан уже не мог отказаться от этого брака, потому что отказ такого рода был бы воспринят ниийской стороной как оскорбление.

Для принцессы такой промах выглядит совершенно недопустимым, и Рэми плакала именно от огорчения, что так сглупила в столь очевидном вопросе, позволив эмоциям взять верх над логикой. Ведь всё лежало на поверхности, даже неумный человек мог бы увидеть самое важное, а она – попросту зациклилась в привычной ей схеме борьбы за свою свободу и в упор не увидела очевидного.

Исправлять что-то было поздно, хотя в её голове и мелькали мысли об обычном простецком побеге – но она трезво оценивала свои умения и перспективы. Первые отсутствовали напрочь, вторые рисовались в самом мрачном свете: неприспособленная к простой жизни принцесса попросту не знала, куда идти и где искать помощи, не говоря уж о том, что в Мариане у неё не было ни друзей, ни хотя бы знакомых.

Рэми не осознавала, что совершает ошибку, превентивно записывая всех знакомых марианцев во враги. Она могла поговорить с Эртаном, который по умолчанию счёл, что, раз уж она приехала, значит, согласна, – и Эртан бы, вместо того, чтобы направлять свои усилия на попытки сблизиться с нею, перенаправил бы их на поиск устраивающего обоих решения. Она могла бы обратиться к Рассэлу, который, без сомнений, выдал бы на-гора десяток безумных планов, если не решающих вопрос, то, по крайней мере, откладывающих свадьбу на неопределённый срок. Она могла бы рассказать о своей беде даже Лис, и та, ведомая своим чувством справедливости, подорвалась бы ажно в Ниию, чтобы лично решить этот вопрос с королём. Да что там Лис, даже слуга из холла придумал бы что-нибудь, по крайне мере, предоставив беглой принцессе кров и взявшись за роль парламентёра между ней и А-Ларресами!

Но Рэми, конечно, сразу решила, что все тут против неё, поэтому предпочла гордо вытереть слёзы и встретить свою ужасную судьбу, во всяком случае, с достоинством, которое полагается блюсти королевской дочери.

Со слезами она покончила вовремя, потому что вскоре к ней заявилась  более или менее приветливая Лис, уведомив, что слуги уже организовали всё для грандиозного банного дня, и все дамы жаждут привести свои кудри в порядок, но первую очередь в мыленку по праву отдают невесте. Пообещав не задерживаться, Рэми со вздохом принялась собирать банные принадлежности.

Мыться она предпочитала без помощи горничной, что в Мариане, видимо, было в порядке вещей, потому что ни одной служанки у девиц А-Ларрес замечено не было. Уже несколько привыкшая к самостоятельным передвижениям Рэми благополучно отправилась в мыленку в одиночестве – корсет домашнего платья был упрощённой конструкции, поэтому помощи в снятии не требовал.

Она как раз, достигнув места назначения, справлялась с этим самым корсетом, как вдруг дверь в мыленку приоткрыли, внутрь упихнули краснеющего Эртана под женский смех и довольный голос Лис:

– Не ралэсу нарушать вековые традиции! – и явно чем-то подпёрли с той стороны.

Придержав так и не снятый корсет, принцесса с недоумением попыталась прояснить ситуацию:

– Прошу прощения? – весьма вежливо потребовала она разъяснений.

Эртан потыркал дверь плечом, вздохнул, похмурился, ещё вздохнул и раскололся:

– Есть у нас в Мариане такая свадебная традиция, – пронзил гневным взглядом дверь, адресуя недовольство сёстрам, настоявшим на соблюдении обычаев. – Накануне свадьбы жених помогает невесте вымыть волосы. Ну, вроде как такой шаг к сближению, – хмуро пояснил он.

По его лицу было видно, что мыть Рэми волосы явно не входит в число его заветных желаний.

– Можно просто подождать, пока им надоест, – разумно предложила принцесса, которой традиция показалась весьма варварской и неприличной.

– И не надейтесь! – раздался за дверью хоровой смех сестёр.

– Если что, – вредно добавила Бени, – я согласна завтра и с грязной головой походить, так что сидеть вам там всю ночь!

– Присутствие при процессе веселящейся родни тоже входит в  традицию? – приподняла бровь Рэми.

Эртан снова глянул на дверь с гневом и пояснил:

– Зависит от родни. Иногда ещё и мать невесты участвует в процессе, чтобы убедиться, что… Ну, что дело ограничиться мытьём головы, – совсем уж смутился он.

– Ну, тут-то мы спокойны, – прокомментировал пассаж голос Аркаста, видимо, имевшего в виду, что манера принцессы не вдохновляет на досрочное исполнение супружеского долга.

Здесь счёл необходимым встрять Рассэл, смягчив реплику брата:

– Вы не переживайте, ваше высочество! – крикнул он. – Эртан у нас воспитанный и вполне куртуазный, ничего лишнего себе не позволит! – тут дружно засмеялась вся семейка.

Стремительно краснеющее лицо принцессы вызвало у Эртана тревогу за сохранность собственной шкуры: как известно, находиться в замкнутом помещении наедине с рассерженной женщиной, имеющей доступ к кипятку и к кочерге – очень дурная примета.