Сердца трёх (СИ)

Но Ник ничего такого не делал. «Может, он надеется теперь от меня что-нибудь получить?» — со страхом думаю, когда мы едем мимо очередного восхитительного местечка. «Это Мульвиев мост, — поясняет мой спутник. — Построен через реку Тибр на древней Фламиниевой дороге, проложенной в первом веке до нашей эры. Первый, деревянный, был построен в 207 году до нашей эры, каменный — сто лет спустя. Здесь в 312 году уже нашей эры состоялась битва между узурпатором Максенцием и претендентом на императорский трон Константином, который в будущим стал Константином I Великим. Кстати, эту битву считают началом истории христианской Европы. После публикации тридцать лет назад романа Федерико Моччиа «Три метра над небом» Мульвиев мост превратился в римский «мост влюблённых», где молодожёны приковывают к фонарному столбу так называемые «замки любви».

Ник останавливает машину на набережной Тибра.

— Давайте немного прогуляемся? Мост уже много лет как пешеходный.

— С удовольствием!

Мы проходим по высокой аркой. Над входом выбиты слова на латыни. Но Ник оказывается в этом не силен. Потому просто идем дальше.

— Знаете, где шагаем теперь? — спрашивает мой спутник?

— Нет.

— По тому самому месту, где в Рим входили в качестве завоевателей и триумфаторов Гай Юлий Цезарь, это было вскоре после перехода Рубикона, и Карл Великий в 799 году для коронации как императора франков.

— Невероятно, — выдыхаю. Оказаться в таком месте! У меня дух захватило и не отпускает.

Мы доходим до середины моста. В отличие от праздных туристов, я ничего не фотографирую даже на телефон. Никаких селфи не делаю, не люблю. То есть Ник предлагал в начале экскурсии купить и фотоаппарат, и смартфон, но я отказалась. И так ему слишком должна, незачем усугублять своё положение.

Потому просто стоим и смотрим на медленные воды древнего Тибра. Слева от нас виден ещё один мост, и Ник говорит, что это Понте Фламинио, построенный в середине ХХ века. Ничего особенного. Справа — небольшие каменные пороги, и здесь река становится бурливой на несколько десятков метров, а после снова успокаивается.

Вот прямо как я. После волнений и тревог на меня здесь, посреди водной артерии Вечного города, под ярким солнцем, находит умиротворение. Я больше не спешу, никуда не хочу. Может, потому что устала, или просто расслабилась.

— Лена, я хотел вам сказать одну важную вещь.

— Слушаю внимательно.

— Как говорил один персонаж в комедии, мадам, я старый солдат и не знаю слов любви…

— Ник!

— Простите, Лена. Нервничаю. Так вот. Серьёзно. Вы мне очень нравитесь.

Я вскинула на него строгий взгляд. Опять шутить изволит господин миллиардер!

— Да, это правда, — он поворачивается ко мне и смотрит, не отрывая глаз. — С того самого момента, как увидел вас на своей яхте «Изабелла». Только вы тогда увлеклись шампанским, на меня внимания не обратили, — он улыбается, но по-доброму, без привычной иронии. — Я не знаю, что на меня нашло. Хотел подойти, познакомиться, но постеснялся. Да-да, не смотрите на меня так. Вам может показаться, что если у человека большой бизнес, так он обязательно внутри кремень или скала. Не знаю, как другие, но я такой, какой есть. Это, кстати, причина, почему мы с вами оказались рядом на том пляже. Только меня закинуло подальше. А вообще я в момент, когда цунами ударило по яхте, находился неподалеку. Не успел удержаться как следует. Бросился к вам, да не успел. К счастью, мы оба выжили.

Ник переводит дыхание. Вижу, как у него по виску скатывается крупная капля пота. Это говорит об одном: он очень волнуется, хотя старается вида не подавать. Но ещё левая ладонь. Правая потирает пальцы, левая крепко, даже слишком крепко, до побелевших костяшек, вцепилась в каменный парапет.

— Вы мне очень нравитесь, Лена. Настолько, что я вёл себя на острове, как нервный подросток. Ёрничал, стебался над вами, шутил и вообще. Мне, поверьте, очень стыдно теперь за свои глупые поступки. Я не хочу искать себе оправданий. Только чтобы вы поняли: я всегда так себя веду, когда чувствую собственную уязвленность. Да, — Ник говорит, а сам кусает губы. — Есть у меня такое свойство. В тех сферах, в которых мне приходится бывать, проявление любых эмоций воспринимают за слабость и норовят ударить побольнее. Приходится защищаться. Сарказм — это мой психологический щит. Знаю, что вы не собирались на меня нападать. Но при виде вас я размяк, вот и стал, сам не знаю зачем, выстраивать оборону.

— А теперь решили от неё избавиться? Почему?

— Потому что вы… разбудили моё сердце. Простите, я сейчас, может, говорю не совсем то, что нужно. Только я не знаю, что вообще надо говорить в таких случаях.

— Простите и вы меня, Ник, но я вам не очень верю.

— Почему? — вскинул парень удивленные глаза.

— Потому что вы на яхту «Изабелла» прибыли после того, как проводили свою девушку. Меньше недели прошло, и вы хотите сказать, что готовы к новым отношениям?

— Какую ещё девушку? Вы о чем?