Сердце Абриса

   — Поли, она точно артефакторша? Спорим, что врет? — фырчала Олеся.

   Выбравшись из обеденного зала, я нырнула в дамскую комнату. Дождалась, когда помещение опустеет, и вытащила из сумки артефакт. Если он и пробуждался, то уже потух. Сердце Абриса выглядело, как обычный карманный хронометр без крышки и циферблата, но в корпусе прятался особенный механизм из специально выплавленного металла. Вместо цифр была нанесена тонкая руническая вязь, дикая смесь между темными и светлыми рунами. Вчера я попыталась связать символы на циферблате с теми, что были вырезаны у меня руках. Видимо, по этой причине я оказалась единственной во всей ресторации, кто увидел раскол в пространстве. Когда в уборной открылась дверь и впустила двух дам, то я быстро спрятала артефакт в карман и выскользнула в холл.

   Натягивая на ходу заплечную сумку, направилась к высоким тяжелым дверям. Швейцар услужливо открыл тяжелую створку и попрощался. Я вышла наружу, под козырек ресторации и остолбенела. Тихая, утопающая в закатных лучах набережная Венты снова исчезла. Улица была незнакома. Сильный и злой ливень нещадно бил по брусчатке, надувая в огромных лужах пузыри. По краям пешеходной мостовой к решеткам водостоков бежали мощные, стремительные потоки. Навстречу яростным тугим струям дождя, ехали экипажи, и во влажной дымке расплывались зажженные огни на их крышах. Однако была странность: в воздухе совершенно не ощущалось дождевой свежести. Параллельный мир был отделен прозрачной стеной.

   Опомнившись, я полезла в сумку за артефактом, но за спиной вдруг раздался незнакомый мужской голос:

   — Скорее всего, в Абрисе сейчас ливень.

   — Простите? — опешила я и оглянулась через плечо.

   За моей спиной стоял «самый завидный жених столицы». Он достал из внутреннего кармана светлого пиджака серебряный портсигар, но не торопился открывать.

   — Теория искажения, — подсказал он. — Если в Тевете солнце, то в Абрисе идет дождь.

   — Какая редкостная недоказуемая чушь, — пробормотала я и кивнула на портсигар:

— Не стесняйтесь.

   — Неловко курить при девушке, которая отвернулась к окну, чтобы посмеяться надо мной. Что такого забавного сказали ваши подруги? — Он все же достал тонкую коричневую сигариллу, помял в руках, а потом спрятал обратно, так и не прикурив.

   — Назвали вас самым завидным женихом столицы.

   От широкой улыбки на гладком лице королевского артефактора заиграли привлекательные ямочки.

   — Вы напрасно смеетесь, — кивнула я, и мужчина вопросительно заломил бровь. — Вы должны быть крайне осторожны, девушки настроены решительно и уже знают ваш годовой доход.

   — Они подкупили моего счетовода? — поперхнулся изумленный жених.

   — Наняли частного сыщика, — развеселилась я.

   — Вы шутите?

   — Отнюдь.

   Некоторое время мы стояли в молчании. Мне хотелось прикоснуться к границе хотя бы кончиком пальца, но самый завидный жених столицы, имя которого начисто выветрилось из головы, никуда не торопился. Ресторация словно превратилась в крошечный островок посреди бескрайнего океана. Было и страшно, и любопытно вступить под абрисский дождь, и пока я следила за буйством летней грозы, мужчина изучал меня.

   — Вы что-то хотели сказать? — не удержалась я.

   — Сегодня очень красивый закат.

   Раскол закрылся неожиданно. По воздуху пробежала волна, словно смывшая изображение дождливого города. Появилась тихая набережная с горожанами, совершающими променад. Деревянный пирс и спокойная Вента с блестящими от солнца водами.

   — Верно, — задумчиво отозвалась я, вдруг осознав, какое нечеловеческое напряжение испытывала от того, как близко — трусиха — подобралась к Абрису. — Погода сегодня исключительная. Мне пора.

   Хотелось немедленно уйти, не задерживаясь ни на секунду, чтобы спокойно проверить артефакт.

   — Валерия, постойте! — позвал он, заставив меня с удивлением оглянуться.

   — Вы знаете мое имя?

   — Понимаю, что было глупо притворяться, будто я не догадываюсь, кто вы такая.

   — Весьма, — согласилась я. — Не помню, чтобы нас представляли.

   — Мы прежде никогда не встречались, — признался он и вытащил золотую визитницу. — Меня зовут Григорий Покровский. Я корол…

   — Вашу должность мне назвали вместе с годовым доходом, — перебила я, принимая глянцевую карточку с выдавленным в уголке гербом Королевской Артефакторной лаборатории. — И что именно королевский артефактор хотел от адептки четвертого курса, последний год просидевшей в академическом отпуске?

   — Я хотел поздравить вас с получением лицензии.

   — Грамоту мне выдали еще зимой, — заметила я.

   — Все так, но я писал вам. Все мои послания остались без ответа.

   Некоторое время назад из Кромвеля, куда по старому адресу по-прежнему приходила корреспонденция, были переданы пачки писем. В нашем доме в основном переписку вел папа, университетский профессор истории, и я даже не прикоснулась к тем, перевязанным бечевкой стопкам.

   — Извините, — без сожаления пожала я плечами. — В свое оправдание позвольте сказать, что четверокурсники, получившие рабочие лицензии, бывают ужасно занятыми.