Сердце Андромеды, или Чёрный цветок

Рэм не стал ждать приглашения убираться вон и ударил первым. Кулак плотно въехал Гликману в челюсть, и, если бы охранник вовремя не подсуетился, будущий зять Светланы Алексеевны полетел бы вверх тормашками в цветочную клумбу. Драка началась во дворе (большинство окон ресторана выходило на улицу, поэтому никто ничего не заметил), а закончилась в арке. В результате мне расквасили нос. Рэм так конкретно порубился с двумя охранниками, что в какой-то момент те выдохлись, и, тяжело дыша, отступили – больше не рисковали нападать. Мы тоже нажали на паузу. Я платком затыкал хлещущую из носа кровь, а Рэм, сжавшись пружиной, ждал продолжения сабантуя, готовый в любую минуту вновь кинуться в рубку.

– Вот что, пацаны, – сказал один из охранников, у которого под глазом наливался великолепный синяк, – валите-ка отсюда по-хорошему. Да побыстрее. Сейчас сюда ребята приедут и конкретно начнут шмалять…

Мы ушли с гордым осознанием, что победили, а через два дня у Рэма закончился отпуск. Я провожал его на вокзале, как вдруг прибежала Геля – пунцовая, с распущенными волосами. Она звонила Рэму домой, но трубку взяла Валентина Михайловна, его мать.

– Я всё знаю, всё… Это из-за меня, да, из-за меня?

Геля была сильно взволнована, глаза блестели, но что скрывалось за всем этим – обида, гнев, раскаяние, – мы не знали, поэтому, не сговариваясь, начали валять дурака.

– Нет, не из-за тебя. Наши разногласия носили чисто политический характер, – сказал Рэм с усмешкой, а я добавил:

– Понимаешь, Геля, мы разошлись в вопросе вступления России в ВТО, поскольку считаем, что без политики протекционизма отечественное сельское хозяйство будет не конкурентоспособным.

– Идиоты! – обиделась она и отвернулась.

Я ушёл. Позже Рэм написал мне, что перед тем, как поезд тронулся, Геля сказала: «Я буду тебя ждать».

* * *

В девяносто втором мои родители уехали за границу. Моему отцу, инженеру-химику, предложили выгодную работу в Канаде. Вдвоём с матерью они оформили визу и распрощались со страной, которой нужны были теперь специалисты совсем иного профиля. Родители не сомневались, что я поеду с ними. Но я искал самостоятельной дороги, верил в себя и упрямо продвигал маленький бизнес. К тому же обзавёлся гражданской женой, от которой мать, правда, была не в восторге. Пришлось успокоить нервы предков обещанием, что в случае чего я к ним перееду. На этом и расстались.

Рэм вернулся из армии и с головой ушёл в учёбу. С Гелей у него было всё по-прежнему. Я не осуждал девушку, понимая, как ей не легко: с одной стороны давит собственная мать, с другой – обхаживает обаятельный ловкач с внушительными связями и мешком денег. Как тут устоишь? Гликман подсуетился и устроил Гелю на телевидение, исполнив её давнишнюю мечту.

Однажды Рэм пришёл ко мне с баклажкой пива. Мы закрылись от Светки на кухне (моя сожительница была дамой с характером и с другом не ладила), посидели, выпили, и Рэм признался, что больше так не может:

– Знаешь, я решил бросить училище. Жизнь круто изменилась. Искусство в том виде, в котором я его любил, теперь никому не нужно. Все заняты баблом, рубят его и днём и ночью. А я, получается, витаю в облаках.

Я догадался, в чём дело. Рэм уверовал, что если займётся предпринимательством и разбогатеет, то вернёт любимую девушку и заслужит расположение её матери. Я не стал его переубеждать, хотя на тот момент кое-что сдвинулось в моём сознании, прежние стереотипы дали трещину. С годами я так и не смог приноровиться к ментальности нового времени и в конечном итоге проиграл. Но тогда я ещё был полон оптимизма и обрадовался – теперь мы вместе будем вести бизнес.

Рэм ушёл, а Светка закатила скандал:

– Какого чёрта ты без меня всё решил! Охренел совсем? Мы и так еле-еле концы с концами сводим, так ты ещё этого захребетника взял! У тебя вместо головы что – репа?

И всё в таком духе. В одном Светка была права – дела наши шли неважно. В городе выросла преступность. Братва делила зоны влияния, дралась насмерть с конкурентами за кусок пожирнее. Ко мне в киоск и на рынок часто наведывались бритоголовые то от одного, то от другого пахана, требовали плату за «крышу», угрожали. Один раз в назидание даже немного побили – Рэм тогда служил в армии. Если бы процент с дохода брала одна банда, можно было ещё держаться, но несколько – явный перебор.

Войдя в курс дела, Рэм взялся исправить ситуацию.

– А что ты сделаешь один против сотни? У них ножи, кастеты, бейсбольные биты, автоматы. С ними милиция не справляется. Между прочим, знаешь, кто ко мне наведывался на днях?

– Кто?

– Панаев. Помнишь такого?

– Нет… А-а… Это которого из школы попёрли за хулиганку? Он по ней, кажется, и срок получил?

– Да. Теперь у него своя банда, представляешь? Кликуха Шрам.

– И что, он тоже свои права качает?

– Ещё как! А поскольку учились мы с ним в одной школе и живём в одном районе, говорит, брать будет с персональной скидкой. Сволочь.

– Ладно, Валер, как говорил мой дед, поживём – увидим…