Сердце Ангела

– В сорок третьем Джонни призвали в армию. Благодаря своему таланту, ему удалось получить назначение в особую музыкально-театральную часть, и в марте, оказавшись в Тунисе, он присоединился к шоу-труппе. О том, что случилось дальше, у меня нет подробных сведений. В общем однажды, во время представления, начался воздушный налет. «Люфтваффе» превратили сцену в решето. Почти все артисты были убиты, А Джонни, получивший ранения в голову, едва выкарабкался из могилы. Впрочем, он уже не был прежним Джонни. Я не разбираюсь в медицине и поэтому не могу описать его состояние. По-моему, это называется «шок после бомбежки».

Я подтвердил, что мне знаком такой термин.

– Вот как? Вы были на фронте, мистер Энджел?

– Несколько месяцев, в самом начале войны. Я оказался среди тех, кому повезло.

– Что ж, с Фаворитом получилось иначе. Его переправили через океан совершенно невменяемым.

– Очень жаль, – заметил я, – но в чем, собственно, моя задача, вы не могли бы уточнить?

Сифр загасил сигару в пепельнице и покрутил в пальцах пожелтевший от времени мундштук из резной слоновой кости – там по спирали крутилась змея с головой кричащего петуха.

– Будьте терпеливы, мистер Энджел. Постепенно мы доберемся до сути. Итак, не являясь формально агентом Джонни, я, тем не менее, оказал ему определенную помощь в самом начале его карьеры. У меня обширные связи. Чтобы узаконить эту помощь – добавлю, значительную, – мы подписали контракт. Подробнее я объяснить не могу, поскольку в этом соглашении были пункты, оговаривающие конфиденциальность.

Итак, состояние Джонни казалось безнадежным. Его отправили в клинику для ветеранов в Нью-Хемпшире. Все шло к тому, что остаток дней ой проведет в больничной палате. Жертва войны… Но у Джонни были друзья и деньги, много денег. Хотя он и слыл человеком расточительным, его заработки за два года до ранения оказались весьма велики – больше, чем способен промотать один человек. Некоторая сумма была инвестирована, и агент Джонни получил права поверенного.

– Сюжет становится все более запутанным, – заметил я.

– В самом деле, мистер Энджел! – Сифр постучал мундштуком по краю пустого бокала, извлекая звук, подобный звону далекого хрустального колокольчика. – Друзья Джонни добились, чтобы его перевели в частную клинику на севере штата. Там применили какой-то новомодный метод лечения. Результат тот же: Джонни остался кретином. Только расходы на этот раз были оплачены из его кармана, а не из государственного…

– Вы знаете имена этих друзей?

– Нет. Надеюсь, вы не думаете, будто моя благотворительность беспредельна. Напротив, мой непреходящий интерес к Джонни Либлингу касается лишь нашего соглашения. Ведь я так и не видел Джонни с тех пор, как он ушел на фронт. Вопрос в следующем: жив он, – или мертв? Раз или два в год мои поверенные связывались с клиникой и получали заверенное нотариусом подтверждение того, что Джонни все еще среди живых. Это положение оставалось неизменным до конца прошлой недели.

– И что же случилось в конце прошлой недели?

– Нечто весьма странное. Клиника Джонни находится в пригороде Покипси. Оказавшись там неподалеку по своим делам, я решил навестить старого приятеля. Мне захотелось увидеть, что сделали с человеком шестнадцать лет пребывания на больничной койке. Но в клинике сказали, что по будням приемные часы у них ограничены. Я решил настоять на своем; появился дежурный врач и сообщил, что Джонни, мол, проходит специальную терапию и его нельзя беспокоить до следующего понедельника.

– Похоже, они хотели, чтоб вы убрались.

– Верно. Манеры этого типа не внушали доверия. – Сифр положил свой мундштук в кармашек жилета и сложил руки на столе. – Я задержался в Покипси до понедельника и вернулся в клинику точно в часы приема. Доктора я больше не видел, но, услышав, что мне нужен Джонни, девушка в регистратуре спросила, не родственник ли я ему. Разумеется, я сказал «нет». Тогда она заявила, что посещать пациентов разрешено только родственникам.

– А раньше они об этом не сказали?

– Ни слова. Я возмутился. Признаюсь, устроил небольшой скандал, что было ошибкой. Регистраторша пригрозила вызвать полицию, если я тотчас же не уйду.

– И что вы сделали?

– Я ушел. А что оставалось? Это частная клиника, и я не хотел нарываться на неприятности. Вот почему мне нужна ваша помощь.

– Вы хотите, чтобы я отправился в клинику?

– Именно. – Сифр выразительно развел руками, словно давая понять, что ему скрывать нечего. – Во-первых, я хочу знать, жив ли Джонни Фаворит, – это очень важно. И если жив, то где он находится.

Сунув руку во внутренний карман пиджака, я вытащил маленькую записную книжку в кожаном переплете и цанговый карандаш.

– По-моему, это проще пареной репы. Будьте добры, адрес и название клиники.

– «Больница памяти Эммы Додд Харвест», она находится к востоку от города, на Плезэнт Вэлли-роуд.

Я записал название и спросил имя доктора, выпроводившего Сифра.

– Фаулер. Кажется, его звали Альберт или Альфред. Я записал и это.

– Фаворит зарегистрирован под собственным именем?

– Да. Джонатан Либлинг.