Сердце Аспида: Жена поневоле

Прошлое и будущее.

МУЖ?!

— Но ежели в первый раз по праву долга забрал, то теперь наравне с другими за её руку биться стану, — молвил спокойно Дамир ЯровскОй. — Ведь сердце… её сердце мне всегда принадлежало!

Эпилог

— Что ж, ежели по-нашенски, милости просим, — с достоинством кивнул батюшка. — И раз пожелал Дамир ЯровскОй участвовать в отборе, мы отказать в просьбе не можем.

Упёр в меня пристальный взгляд Аспид, а у меня в голове перещёлкнуло — вновь плач ребёнка раздался. Сердце волнительно отбило: судьба решена, как бы не рыпалась. Но упрямей меня ещё поискать. Я не из робкого десятка, ещё поговорю со Змием наедине.

— Простите, — избегая внимания, взгляда пугающего, торопливо встала. — Мне удалиться надобно, — поклонилась в три стороны. Ох, и качало меня от волнения. Ноги ватными казались, а перед глазами картинки дивные замелькали. То ли сон наяву, то ли с головой у меня и впрямь нехорошо. Места были не знакомые, люди чуждые… языки разные, одеяния. То холод, то жара… И одно особливо чётко увидала. Огонь… пожирающий тело женщины… Даже запах горелой плоти в носу застрял да так, что меня едва не вытошнило. И слова лились фоном: «Жена она его!»

Голова жутко разболелась от усилия вспомнить всё.

— Есть хочет? — в опочивальню ворвалась, уже грудь готовя, да так и замерла. Варварушка со спящей на руках малышкой подле окошка стояла, тихо, мирно колыбельную напевая. Умолкла я, не желая будить младенца, и хмуро соображая, почему моя грудь так сильно каменела и молоком наливалась. Да и голос в голове с надрывом звучал.

Неужто опять сумасшествие подкрадывалось?

— Дай мне, — выпросила Миру, жадные руки к дочери протягивая.

— Воль, ну негоже без надобности ребёнка откармливать. Не просит же…

— Она не просит, а мне горит, — легкомысленно плечиком дёрнула, и пухляшке подпихнула болезненную грудь. Пусть ослабит наплыв. Мирослава с причмокиванием ухватила сосок, да так больно, что я шикнула её голодному порыву:

— Тихо, Мир, не калечь маму, — улыбнулась мысли. Не привыкла ещё к себе такое слово применять, но звучало забавно, слух ласкало.

— Представляешь, Аспид явился, — как бы невзначай обронила, покачивая дочу. Нянька нахмурилась:

— С чего вдруг?!

— Заявил, что за женой явился…

— Она у него есть? — выпучила глазищи Варварушка.

— Что-то мне подсказывает, что есть.

— Ну, дело его, — закивала мыслям нянька. — А ты тут причём?

— Полагаю, что жена, это я, — задумчиво протянула.

— Воль, ты точно не в себе, — проворчала Варварушка.

— Может и так, но он сам заявил, что за руку мою биться с другими решил. Мол, первый раз взял меня за долги, а теперь вот… — недоговорила, упирая в няньку суровый взгляд: — Ты об этом ничего не знаешь?

— Не-ет, — уверенно мотнула головой Варварушка, на полном личике застыло искреннее недоумение. — Белены объелся! — категорично подытожила нянька.

— Не ведаю, — сдалась и я, — но странно мне. Почему матушка и батюшка скрывают…

— Что?

— Что дочь моя… от Аспида, — задумчиво свою версию озвучила.

— Вспомнила чего? — ахнула Варварушка, ручки к груди приложив.

— Тут и вспоминать нечего. Иди, глянь на Дамира ЯровскОго и всё встанет на места. Глаза у Миры — его, волос чёрный, вьющийся… Как пить дать Змий причастен к рождению. И к утраченной памяти, — уже строила план, как выбивать правду из всех буду.

— Ох и любопытно, — проворчала нянька. — Но разве ж это по-людски, брать в жёны, а потом ворочать? Ещё и с памятью играть… Ох, не чисто тут дело, Воль. Может, накручиваешь, придумываешь. Не бывало такого на свете ещё…

— Не бывало, — согласилась мрачно. — Но на то он и нелюдь, чтобы НЕ по-людски.

Только помогла доча унять боль и засопела слаще, я уложила её в люльку, да опять к гостям поспешила. Вот-вот начаться должно было самое важное.

Как оказалось, добрая половина претендентов сбежала, узнав, что Аспид среди них. Всего с пяток осталось мужчин. Что и следовало ожидать, всех в силе превосходил Дамир. Впрочем, как и в ловкости, и скорости… И до того просто ему всё давалось, что уже понимала, как нелепы для него наши людские состязания.

Но не кичился силушкой, ни над кем не насмехался — выполнял задание, отходил… меня смущая пристальными взглядом. А я нарочно отводила, чего не хватало рассматривать нелюдя! И без того себя не помнила! Страшно представить, чем таким провинилась, раз меня вот так: в жёны, да взашей, и вновь за мной… Не игрушка я. Не безвольная девка. Я правду хочу наперёд услышать. Понять, разобраться…

Потому и отсиживала с непроницаемым лицом весь первый день состязаний. Негоже свой интерес до последнего дня выказывать. Да и какой интерес?! Так… любопытства ради. Ну и злого отмщения!

Мне разговор с матушкой и батюшкой ещё предстоял, но подсказывало сердечко, что и они ничего более того, сказанного толком не помнили.

Тяжко это! Когда супротив тебя было существо на порядок могущественней. Такой силы, о коей толком и не ведала. Эх, знать бы на что способен…

Я не знала, а может, просто не помнила, потому затаилась, выжидала.

***