Сердце бога

Зато на работу было ходить совсем недалеко. Главное сооружение на площадке звалось МИКом, или монтажно-испытательным корпусом. В нем помещалась, лежа на боку, вся ракета. Там проверяли перед вывозом на стартовую позицию ее узлы – или, как говорили, проводили горизонтальные испытания. Одновременно проверяли корабль. Потом пристыковывали его к ракете. Испытывали «ракетный поезд» вместе. При этом вокруг ракеты и корабля суетились несколько бригад – в общей сложности человек до пятидесяти, военных и гражданских. Порядок и дисциплину поддерживали строжайшую. Например (Владик наблюдал однажды), вот как происходила одна вроде бы самая простейшая операция.

Космический корабль приходил с завода с пластиковыми крышками, закрывающими все технологические отверстия. Их требовалось снять – все до единой и ни одной не пропустить. Происходило это так. К кораблю направлялись офицер и солдат. Офицер командовал: «Снять крышку номер такую-то!» Солдат отвечал: «Есть», – и удалял заглушку. Передавал ее офицеру. Тот сличал номер со списком. Делал отметку, подзывал солдата. Солдат расписывался в специальном журнале. Расписывался офицер. Откладывал пластик в специальную коробку. И операция повторялась: «Снять крышку номер такую-то!» На каждой из заглушек имелась красная лента, а после всех операций они пересчитывались, а их номера еще раз сличались с перечнем.

Что говорить о более серьезных процедурах! К примеру, испытания каждой из систем и подсистем корабля. Действует ли инфракрасный датчик, по которому аппарат должен ориентироваться в космосе? Исправна ли дублирующая система ориентации – солнечный датчик? Работает ли ручка, с помощью которой сможет на крайний случай ориентироваться космонавт? Передаются ли сигналы по датчикам в двигательную установку? Не перепутаны ли полярности? В нужную ли сторону поворачивается корабль? Иногда работали до одури, до вечера и ночью, выбивались из графика, а не получалось, хоть плачь: не проходил сигнал, не срабатывали двигатели, аппарат поворачивал не туда, куда следовало, а в противоположную сторону или не поворачивал вовсе.

Хорошо, что рядом, на той же второй площадке, в офицерской общаге, проживал и служил друг – Радий Рыжов. Ходили вместе в столовку. Встречались в МИКе – Радий с солдатами отлаживал на ракете свои гироскопы. По вечерам – если они выдавались, свободные вечера, – играли в шахматы или расписывали, зафрахтовав одного-двоих коллег, партию в преферанс.

Порой Радий, будучи в настроении, брал гитару и пел. Исполнял Окуджаву, Высоцкого, блатные песенки. Однажды, хватив разведенного спирта, спел нечто незнакомое:

Зачем Вы любите меня, ведь я не Ваш?Я очень скоро улечу отсюда…А наша встреча – Вы сказали, чудо –

Нет, глупой траектории вираж.Зачем Вы любите меня, ведь я уйду?Я рад бы был, да не могу остаться.Я – что поделать – вынужден скитаться,

Движеньем заполняя пустоту…Зачем Вы любите меня? Зачем, зачем?Вы, милая, наивная, родная…И я зачем, в Ваш погружаясь плен,

Вас так люблю, хоть это глупо, знаю[26].

Владик, чуткий к стихам (и тоже разоткровенничавшийся под спиртом), догадался, спросил: «Это ты написал?» – «Да ты что, – фальшиво воскликнул друг. – Это Вознесенский». – «Твое-твое. Я знаю, это ты памяти Жанны посвятил». – «Дурак ты, Владька!» – с чувством вымолвил Радий.

В МИКе торопились. Ближе к пуску очередных собачек из Москвы пожаловал Королев и весь совет главных конструкторов: академики Глушко, Бармин, Кузнецов, Рязанский, Пилюгин. Ракету с кораблем вывезли на стартовую позицию, или площадку номер один, или, на местном жаргоне, «на стадион», который находился в нескольких километрах от МИКа и второй площадки. В корабле должны были лететь собачки – беспородные, как всегда, Мушка и Пчелка. Это был первый запуск после грандиозной катастрофы на сорок первой площадке, и потому на стартовом столе предпринимали экстраординарные меры безопасности – особенно на заправленной ракете.

Запуск в первых числах декабря прошел успешно. Радий тогда дежурил в своем кунге, и Владик в одиночестве наблюдал со второй площадки, как ракета уходила за горизонт. Вскоре о полете объявил ТАСС, а это было верным признаком, что все прошло хорошо. Похоже, Владику оставалось теперь пережить в Тюратаме только один беспилотный запуск. А потом полетит человек – и он вернется в Москву, к сыну и Марии.