Сердце дьявола

– Еще сумка у него была в руках, – вновь вступил «интеллигент». – Баул. Черная или темно-синяя. Толком не разобрал. И бейсболка на голове. Он, когда… ну, голову ей отрезал, кепку козырьком назад повернул. – Паренек поднял голову и посмотрел в небо, словно вместо облаков проплывали там обрывки его воспоминаний. – На кепке эмблема какая-то. А еще нож у него такой длинный был, как в фильме ужасов. С острым концом. Это я заметил, когда он уже выпрямился. Нож-то у него в руке был. А плащ он сразу снял и сунул в баул. И еще… Он замялся. Волин взглянул на него внимательно:

– Что?

– Не знаю… Мне показалось, что у него фигура такая… – паренек попытался облечь ощущения в слова. – Такая… странная, что ли.

– Рыхлая? – выпалил седоголовый.

– Может быть, – неуверенно тряхнул головой «интеллигент». – Трудно сказать.

– Почему тебе так кажется? – быстро спросил Волин. Паренек смутился, неуверенно пожал плечами:

– Не знаю. Не могу сказать. Просто показалось.

– Ну ясно, – оборвал седоголовый. – Что-нибудь еще?

– Да все вроде, – ответил рыжий.

– Понятно, – седоголовый махнул рукой. – Все, свободны. Идите по домам. Когда понадобитесь, вас вызовут. – Он с минуту смотрел вслед уходящим пацанам, затем вздохнул: – Насчет фигуры и роста можно смело пропустить мимо ушей. Во-первых, парни успели хорошенько поддать. Это потом уж они со страху протрезвели, а когда их взяли, те еще были свидетели, я тебе скажу. А вот куртка, очки, бейсболка и плащ – это интересно. Это уже факты. Фактики, – он посмотрел на Волина. – Ну что, коллега, будем закругляться? Ты все выяснил, что тебя интересовало?

– Похоже на то, – ответил Волин. – Во всяком случае, я больше ничего не вижу. Подожду, пока эксперт закончит со слепками работать, и поеду. Черт, нет. Едва не забыл. Как зовут потерпевшую-то? Давай я данные запишу…

***

Телефонный звонок Маринка услышала еще из-за двери. Чертыхаясь, она сунула ключ в скважину, подергала его вправо-влево, но старенький английский замок упрямо стоял на своем. В том смысле, что отпираться не желал. Маринка снова покрутила ключ. Ничего. Звонок продолжал заливаться издевательски-насмешливо. Это был Мишка. Точно, Мишка, больше некому. Никто из Маринкиных знакомых не держал трубку подолгу. Пять, от силы шесть звонков, а там – не подходит, значит, либо нет дома, либо спит после работы. Опять же, всем известно, что она последнее время живет у Мишки. Если и звонили бы, то именно туда. Мишка же наверняка хотел помириться. Подобные ссоры случались, хоть и не слишком часто. Мишка, как правило, звонил первым, а Маринка, как правило, его прощала. Замок соизволил открыться точнехонько под последнюю телефонную трель. Маринка даже не рванулась к телефону. Остановилась посреди темного коридора. Дома. Строго говоря, эту снимаемую квартиру нельзя было назвать «домом», но она позволяла Маринке чувствовать себя независимой. В достаточной степени. Сменив сапоги на тапочки, она прошла в комнату, огляделась. Странно было вновь оказаться в этой крохотной клетушке после Мишкиных хором. Странно и тревожно. Маринка не приезжала сюда уже месяц, а то и полтора. Даже деньги в последний раз она относила на «ту квартиру», ввиду отменной поддатости как хозяйки, так и сожителя. Чувство тревоги не отпускало. Маринка прошлась по комнате, заглянула в кухню. Что-то было не так. Что-то… Внезапно Маринка остановилась как вкопанная. Она поняла, что именно НЕ ТАК. На телевизоре, на мебели, на дверцах шкафа не было пыли. Либо в их районе – где пыль обычно копилась с фантастической быстротой и в фантастических же количествах – дружно встали все предприятия, а дворники начали мыть улицы шампунем, либо… Маринка растерянно огляделась. В ее отсутствие здесь кто-то был. Хозяйка квартиры, старая опухшая алкоголичка, проживающая у своего синюшного сожителя, конечно, могла заглянуть в поисках спиртного, но с чего бы ей вдруг воспылать страстью к чистоте? Маринка рванула трубку телефона, набрала номер. Слушая длинные, раскачивающиеся в телефонной пустоте гудки, она поймала себя на мысли, что подсознательно ждет голодного клацанья замка за спиной. Напряжение сковало плечи и руки, заставило плотнее сжать трубку.

– Алло? – нетвердо произнес явно «плывущий» голос хозяйки. – Говорите. Слушаю.

– Доброе утро, Вера Алексеевна, – поздоровалась Маринка.

– А-а-а, – хозяйка обрадовалась, алкогольно-туманно, но вполне искренне. – Добрень-кое утро, золотко. Д-добренькое. На этом поток хозяйкиного красноречия иссяк. А Маринка почти физически ощутила, как прорывается сквозь телефонную пустоту свежий водочный перегар. И запах черствеющей хлебной корки и высохшей луковой четвертушки, пришпиленной к тарелке, словно копьем, смятым папиросным окурком.