Сердце горца

Покраснев, Габби ответила, что они скоро будут. И тут же дала Адаму урок хороших манер, – урок, который ему не понравился. Ему была неприятна сама мысль о том, чтобы с кем-то делить ее общество, даже ненадолго.

Но Габби оказалась непреклонна, так что они вшестером провели несколько дней, с утра катаясь на лошадях по горам, а вечером ужиная, выпивая и играя в карты, в шахматы или в какую-нибудь другую человеческую игру. И Адам делал все возможное, чтобы удовлетворить свое желание, пока луна сияет на небе. Господи, он, кажется, начал ненавидеть рассветы.

После смерти Морганны такой бурной интимной жизни у него не было ни с кем из земных женщин, к тому же смертные никогда еще не принимали его так гостеприимно, как эти люди. (Если не считать горничных – тех он просто не мог понять; он еще никогда не видел, чтобы столько женщин одновременно помешалось на том, что у него в штанах: по какой-то неведомой причине кудрявая рыжая девушка постоянно предлагала ему бананы, а однажды вечером во время ужина блондинка, подававшая еду, со зловещим взглядом вонзила нож в сочную сосиску перед тем, как положить ее ему в тарелку).

Но МакКелтары обращались с ним так, словно он был их родственником. Они подшучивали и посмеивались над ним, как и друг над другом. Драстен и Гвен давали ему подержать своих детей. Адам не держал в руках ребенка тысячи лет, и дети никогда раньше на него не срыгивали. Состав рвоты безнадежно испортил его шелковую и кожаную одежду, но когда Адам поймал взгляд Габби, то решил, что крошечная Медди МакКелтар может делать с ним все, что пожелает.

Хозяева замка даже недовольно брюзжали на Адама, когда заметили, что он мало о себе рассказывает. За последние несколько дней он многое поведал о себе и поделился опытом, каким не делился больше ни с кем. Существа его расы просто засмеяли бы его, да и смертные никогда не воспринимали его как равного, никогда не чувствовали себя с ним абсолютно раскованно, без осуждения и предрассудков. Даже Морганна. Для нее он всегда был лишь одним из Существ Чара, а сын никогда не приглашал его в замок Броуди, отказываясь признать его своим отцом.

Но здесь, находясь под действием заклятия, он был Адамом. Человеком. Не более того. И не менее. И это было прекрасно.

Он окинул взглядом библиотеку. Драстен и Гвен играли в шахматы у камина, смеясь и болтая. Их крошечные симпатичные темноволосые дочери спали рядом, периодически просыпаясь и требуя, чтобы их покормили.

Габби и Хло смеялись, убеждая Дэгьюса, что они не стали бы жульничать. Как он вообще мог подумать о них такое?

Большие часы над каминной полкой пробили одиннадцать. Через час наступит Люгнассад. И стены между мирами начнут становиться все тоньше. А он будет сидеть в замке и ждать королеву.

Завтра к концу дня, не позднее, Эобил будет предупреждена, предательство Дэррока разоблачено, миры окажутся в безопасности, и вполне возможно, что Адам снова обретет бессмертие и былое могущество.

А его маленькая ka-lyrra тем временем будет стареть с каждым днем. Он обязан это прекратить.

Адам посмотрел на Габриель. Она покусывала нижнюю губу, бросая на Хло озорной взгляд и заглядывая в ее карты. Вокруг нее – как и вокруг всех людей в библиотеке – было яркое золотое сияние. Это сияние, которое оказывало на Адама магнетическое воздействие, притягивало его против воли и в то же время отталкивало, несмотря на усилия Адама свыкнуться с ним. Сияние, которое манило его, сияние, которое он никогда не мог понять.

Он сделал глубокий вдох, затем медленный выдох. Опрокинул рюмку скотча, наслаждаясь тем, как напиток обжигает его человеческое горло – чувство, которое он никогда не испытывал в облике Туата-Де.

Впервые за время своего существования Адам хотел получить способность, которой не обладал ни один Туата-Де. Хотя они могли возвращаться в прошлое, а потом снова в настоящее (но не более того; по легенде, существовала только одна раса, которая могла отправиться в будущее, чтобы увидеть то, что еще не произошло; однако Адам не очень верил таким легендам), но остановить время не могла даже сама королева.

– Привал! – скомандовал Бастион.

Охотники тут же остановились.

– Но мы напали на его след. Он здесь, в горах, совсем рядом, – возразил один из них.

Бастион поморщился.

– Там граница. Эта земля находится под защитой королевы. Мы не смеем пересекать границы.

– Но Адам Блэк и его смертная их пересекли, – нетерпеливо ответил Охотник.

– Может, вызовем Дэррока? – спросил другой.

Бастион покачал головой.

– Нет. Дэррок ничего не сможет сделать, пока Адам находится на запретной территории. Мы подождем. Будем ждать подходящей возможности. А тогда уже вызовем Дэррока. На этот раз мы не упустим свой шанс. Старейшина не станет свергать королеву, пока жив его враг.