Сердце изо льда

Андрей пожал плечами: мол, ему по фигу. Руся все молчала. Она представила себе, что скажет мама, как она расстроится, и ей сделалось дурно.

Ладно, на первый раз замнем, – устало произнес директор, так и не дождавшись реакции виновных. – Но учтите, в следующий раз наказаны будете вы оба!

Андрей и Руся встали одновременно и, не взглянув друг на друга, направились к двери. На пороге девушка обернулась.

Спасибо, – поблагодарила она директора.

Андрей открыл дверь и выпал из кабинета начальства, попав прямо в заботливые объятия своих поклонников. Маруся вышла следом за ним. Вокруг нее тут же образовалась пустота – эдакая зона отчуждения.

Надеюсь, ее исключили? – протянула Егорова.

Девчонки загалдели наперебой.

Простили на первый раз, – усмехнулся Андрей и невольно поморщился от боли в разбитых губах.

Андрюшечка, – залепетала Натали, – она же тебе всю щеку расцарапала! Наверно, шрам теперь останется. – Она попыталась потрогать пластырь, но парень отстранился.

Ага. Небось когти-то у нее ядовитые, – хмыкнул он. – Еще умру теперь от заражения крови!

Обойдешься, – фыркнула Руся. – Еще драгоценный яд на всяких тратить!

Она развернулась и пошла прочь.

Ты еще руки после меня вымой! – донеслось ей в спину. – Руся – Рыся!

«Хорошая идея», – подумала девушка.

4

После уроков Маруся изучала – в частном порядке – иностранный язык. Занималась с ней Мария Матвеевна, вдова генерала, пожилая – назвать ее старушкой не поворачивался язык, – по-девичьи стройная женщина с умным красивым лицом. Глядя на нее, Руся думала о том, что в старости хотела бы быть такой же – живой, ироничной, элегантной, ухоженной, словно сошедшей со страниц книги о прежних, дореволюционных временах, когда жива была еще настоящая российская аристократия.

Дом Марии Матвеевны стоял через три участка от особняка Бориса. Она дружила с его матерью и помнила Русиного отчима маленьким мальчиком, поэтому и поддалась на его уговоры – согласилась заниматься с Марусей языками, английским и немецким.

Никогда прежде у девушки репетиторов не было, она училась сама – усердно, преследуя давно поставленную перед собой цель – поступить на иняз в МГУ. На самом деле ей хотелось учиться в МГИМО, но она понимала, что об этом и мечтать не стоит. Бюджетных мест там – с гулькин нос, а о платных и речи не шло. Да и языки у нее хоть и на хорошем уровне, но для поступления в МГИМО этого все-таки недостаточно.

Так было вплоть до появления в их с мамой жизни Бориса.

Однажды в июне, за ужином, он спросил у падчерицы, что она собирается делать после выпуска, и та, недолго думая, ляпнула:

Поступать в МГИМО!

Андрей, как водится, обидно заржал.

Не обратив внимания на его смех, Борис произнес:

Вот это я понимаю! Отличная цель! Считай вопрос решенным, – и он рубанул рукой воздух.

Не надо, это же дорого! – испугалась девушка. – Я сама попытаюсь поступить. Не выйдет – пойду в МГУ или в педагогический. – Быть чем-либо обязанной отчиму ей не хотелось, да и гордость не позволяла Русе садиться на его шею, она и так уже невольно на ней повисла – живет за его счет, в его доме… Еще и за ее учебу он будет платить?!

Борис внимательно посмотрел на нее. Спасибо, что спорить не стал.

Ладно. Как знаешь. Я понимаю, сам таким был, всего хотел добиться самостоятельно, без чужой помощи. Тем не менее репетитора я для тебя найду, и самого лучшего, не сомневайся. Да и на подготовительные курсы тебе не помешало бы записаться.

Идею курсов Руся отмела сразу же: и правда, зачем они нужны человеку усидчивому, который не собирается отлынивать от подготовки к институту и постарается сделать все, от него зависящее, чтобы поступить? С этим аргументом отчим худо-бедно согласился. А вот насчет репетитора он остался при своем мнении.

Все, разговор на эту тему окончен, – заявил он, когда девушка попыталась и от репетитора отказаться.

Больше они к этому вопросу не возвращались, а в конце августа отчим сообщил, что договорился с подругой своей матери – замечательной женщиной, талантливой переводчицей. Она будет заниматься с Марусей.

Так в ее жизнь и вошла Мария Матвеевна.

На первый урок девушка шла со страхом.

«Какой она окажется? – думала Руся. – Генеральша все-таки!»

Репетиторша представлялась ей эдакой строгой чопорной дамой с громким голосом, затянутой во все черное, поладить с которой будет очень непросто.

Реальность удивила ее.

Руся позвонила в звонок у кованых ажурных, словно доставленных сюда из питерского Летнего сада, ворот, и их створки медленно разъехались в стороны. Девушка сделала несмелый шаг на участок – и обомлела от открывшейся ее взору красоты. Кругом были цветы: шикарные розы, море астр, поздние лилии. Какие-то удивительные, похожие на клены, деревья с разноцветной листвой. В глубине сада виднелся внушительный бревенчатый дом с большой террасой. Его, как и дом Бориса, окружали высокие сосны.

Навстречу девушке по подъездной дорожке спешила стройная женщина в длинной юбке и яркой блузке. Голову ее венчала соломенная шляпа с широченными полями.