Сердце крысы

Мириады коричневых и оранжевых кузнечиков, пестрых жирных жуков, длинных лоснящихся червяков и мохнатых цветных гусениц, тесня и толкая друг друга взбирались вверх по стебелькам травы, спасаясь от надвигавшейся воды. Батальоны мышей, крыс, землероек, негодуя на бушующую стихию и трясясь от страха и ужаса одновременно, спешили выбраться из тоннелей. И вся эта лавина мелкой живности дружно устремилась к плотине.

Дарли ещё спал, когда его разбудил сильный страх шум наверху. Прочистив уши, он всё ещё надеялся, что ничего страшного не произошло, и снова улегся на мягкую подстилку, чтобы доснить приятный сон.

Но не успел он прикрыть глаза и сладко зевнуть, как вынужден был принять бодрый ледяной душ. Холодная вода окатила его всего – от розового кончика носа до кончика серого чешуйчатого хвоста. Едва не захлебнувшись, Дарли ринулся наверх и … с разбегу свалился прямо в холодную воду. Вот тут только он заметил, что творится нечто ужасное.

Дарли неплохо плавал (в усадьбе был чудный пруд, в котором часто лунными ночами кутались молодые крысята), но в данную минуту ему вовсе не хотелось водных процедур, он уже неделю покашливал и очень опасался двусторонней пневмонии. Именно поэтому, оказавшись вдруг в воде, он раздосадованно крикнул – чёрт бы всё это побрал!

Так, сердито вереща и отчаянно вертя шеей, сидел он на задних лапках и брезгливо наблюдал ту невообразимую сумятицу, что устроили несчастные животные, силясь спасти свои шкурки и панцири. «Настоящее вавилонские столпотворение!» – изрек он, ни к кому, собственно, не обращаясь и решив для себя, что всё это беснование природы не спроста…

С первыми потоками наводнения налетели болотные ястребы, проживавшие неподалёку, – наводнение готовило им сытное угощение. Вслед за ними явились нахальные вороны, громко и картаво орущие. Они закрыли полнеба, солнце и все пути к отступлению. Хищные птицы носились над обезумевшей от страха живностью, жадно хватая добычу, беззащитно лепившуюся у плотины, и тут же взмывая в высь.

О, как это подействовало на тонкую, открытую впечатлениям душу Дарли! Выгнув спину дугой, перескочил он через дюжину неопытных беглецов и очутился в самой гуще землероек и мышей – на них ястребы не бросались, увлеченные более крупной и жирной добычей. Мелюзга, однако, не пришла в восторг от непрошенного вторжения и дружно возмутилась. Дарли примирительно поднял лапу – время ли сводить счеты?

Однако расслабляться не было времени. Укрывшись от ястребов, он тут же увидел злые глаза планирующей прямо на него вороны. Он просто пришел в ярость от неслыханной наглости птицы – а этих злодеек он глубоко презирал, считая, что слухи об их уме явно преувеличены. Взметнувшись к небу в олимпийском прыжке, он злобно вцепился в мощное бедро воровской птицы и сильно рванул её вниз, на себя, рухнув вместе с ней в самую середину орущих и вопящих грызунов. Ворона испустила гортанный карк и стала ожесточенно бить своим смертоносным клювом направо и налево. Горы трупов росли на глазах…

На помощь Дарли уже спешили три землеройки крутого нрава. Приблизившись, они перемигнулись с отважной крысой и тут же взобрались на крылья вороны. Они с ожесточением, вообще-то несвойственным столь малому народцу, принялись рвать когтями и зубами твердую радужную оболочку тесно прижатых друг к другу перьев – надежный панцирь, предохранявший тело птицы от ран. И грызуны одолели бы незадачливую птицу, не приди ей на помощь лихие товарки. Минуты две-три ещё длился поединок вороны с диким племенем грызунов, и вот уже порядком растрепанная птица освобождена. Взмахнув помятыми крыльями, она тяжело взмыла над плотиной, сплошь усеянной изодранными в клочья мохнатыми тушками.

Взъерошенная и вся покрытая кровью и грязью, безумно сверкая глазами, крыса, виновница всей этой кутерьмы, скользнула через край плотины и незаметно нырнула под защиту зеленой травы.

Здесь, на зеленом лугу, тимофеевка и клевер росли намного выше, и были вкуснее и сочнее, чем грубые стебли на солончаке. Подземные тоннели на лугах вообще не сооружались, крытые ходы делали очень просто – подгрызая стебли у самого корня. Сейчас в этих беседках и аллеях было полно путников, но Дарли, всё ещё под впечатлением пережитого, совершенно не обращал на них внимания и только изредка для порядка покусывал тех, кто не хотел уступать ему дорогу или слишком медленно это делал.

Так добрался он до речки, сильно петлявшей в этих местах, и теперь уже спокойно уселся под корнем густого куста дикого розмарина. «Вау! Знакомые места!» – воскликнул он обрадовано. Да, это была именно та нора, с которой и началось его здешнее житье.

Однако норка была занята маленькой землеройкой, и это сильно не понравилось бывшему хозяину дома. Дарли, строго придерживаясь закона о правах собственника, решил немедленно вступить во владение норой. Непрошеная хозяйка – любительница дармовщины, была тут же с позором изгнана.

«Халява кончилась!» – крикнул он ей вслед, но ещё долго над лугом разносились её нелепые угрозы и крики, громкие и заковыристые, но совершенно не опасные для Дарли.