Сердце крысы

И вот первое открытие. Войны, уносившие столько людских жизней, напрямую способствовали увеличению поголовья крыс! Времена, когда люди невыносимо страдали, для крыс были золотым веком…

В средневековье не раз случалось, папа отлучал от власти королей и императоров, когда те восставали против папской власти. В шестнадцатом веке подобная судьба постигла и крыс. Один епископ даже наложил на них церковное покаяние…

Мы в наши дни склонны улыбаться такой нелепой форме борьбы с крысиным народом, но в действительности это означало только одно: люди применят то средство, которое кажется им в данный момент самым сильным.

Самое сильное влияние крысы имели, конечно же, на искусство. Руководствуясь тезисом: «Искусство – это всё то, что может сойти с рук!», они устроили, кажется, в Бельгии специальный крысиный театр.

Показ представления, которое всегда проходило на ура, заканчивался всеобщим хороводом вокруг чучела кошки, и это безотказно действовало на зрителей – овации не прекращались вплоть до следующего представления.

Среди многочисленных грехов, лежащих на совести крысиного народа, самый тяжелый – распространение всевозможной заразы, в том числе, политической.

Им даже приписывали такое свойство, как перенос бацилл неверия в силу действовавшего правительства!

Углубляться в список грехов, совершенных крысами, составленный предвзятым человечеством, это всё равно, что стоять над бездонной выгребной ямой.

Однако самое страшное, что приписывалось крысам, так это то, что их не сдерживают никакие препятствия при расширении своей диаспоры.

Они не предъявляли паспортов, когда сходили на берег в заокеанских городах, и запросто поселялись в них на правах коренных жителей. Крысы были повсюду.

Так вот на чем зиждется мировая ненависть к моим несчастным соплеменникам!

Пока я наедине с самим собой веду неспешную беседу, а Пасюк в прострации плетет и плетет кружева волшебных доисторических рассказок, дела в нашей стае идут так паршиво, что исправить положение уже не представляется возможным – даже чисто теоретически.

А когда я, стряхнув со своих вежд пыль веков, предпринимал очередную попытку растормошить и вернуть к жизни Пасюка, он, эта крысиная Шехерезада, ничтоже сумняшеся, заводил очередную длиннющую байку про наше светлое прошлое и – ни словечка не молвил о нашем непредсказуемом будущем…

Нет, иногда мне кажется, что лучшая смерть – это в зубах огромного терьера!

24

Самым выдающимся из моих последующих завоеваний на любовном поле битвы, мужчин за женщин и женщин – против всех, была Елена – циничная, приземленная женщина. Невежество её было чудовищным. Она не отличала Конго со столицей Киншас от Конго со столицей Браззавиль. И на усвовение этой простой информации ей понадобилось три дня. А вот за что взяли американского сенатора, лишив аж всех привилегий – по случаю вовлечения в занятия оральным сексом своей молоденькой и симпатичной секретарши, я ей не смог растолковать и за неделю.

В ней выдающимся было всё – от удивительно выпуклых форм (некоторые её параметры точно соответствовали мировым стандартам красоты – 90 на 60, здесь только надо уточнить, что 90 – это её талия, а 60 – объем бедра, точнее – ноги выше колена), до свойств характера. Она так ловко прибрала меня к рукам, страшно сказать! И это было для меня большое благо. Она не только сняла с меня обязанность ломать голову над целой кучей проблем и житейских вопросов, но и ещё весьма успешно развлекала меня, вконец заеденного рефлексией лорда!

Речь её почти целиком состояла из каких-то дурацких выпендрежек, что к ней, однако, весьма шло. Внешне она была похожа на Зинаиду Гиппиус, только тела у неё несомненно больше. Ася, уже подзабытая к тому времени моим больным «я», казалась мне, теперешнему и куда более здоровому, ангелом во плоти и с крылышками, по сравнению с ней, этой кошмарной рыжей ведьмой. Хотя она, как и всякая другая женщина, в глубине своей мелкой души, свято верила, что и она – самый, что ни есть, кондиционный ангел. Но если она и была в родстве с ангелом, то, скорее всего, с самим Авадонном, иудейским ангелом смерти.

Да, это была инфернальная сила в самом непрезентабельном варианте.

По-нашему, чертовка. К тому же, она была чертовски хороша. То есть, чертовка в квадрате.

Нормальный человек говорил: «Мне надо выйти на станции „Парк культуры“». Елена говорила: «Вытряхивайся поживей, приехали, не видишь что ли – „Крах культуры“! Она вообще любила переиначивать все названия – и улиц, и станций метро. Про „Парк культуры“ я уже рассказал.

„Ботаничесмкий сад“ у неё стал – „Плотонический зад“, „Кропоткинская“ – „Наркотинская“, „Арбатская“ – „Старобрятская“, „Беляево“ – „Гуляево“, „Библиотека имени Ленина“ – „Дискотека имени Леннона“, „Марьина роща“ – „Бред барина теща“, „Крестьянская застава“ – „Христианская забава“, „Китай-город“ – „Кидай в огород“, „Красные ворота“ у неё, конечно, превратились в „Квасные“. И если бы у нас в те времена ящик показывал сериалы, то, без всякого сомнения, она тут же переименовала бы любимое „мыло“ всех домохозяек Бразилии в „Сам ты Барбара!“…