Сердце мастера

– По-моему, был… У меня довольно цепкая память на все ликвидное, но я бы все же проверил. Знаете, что, Лаврофф, я этих вещей по телефону обсуждать не люблю. Заезжайте вечерком, поговорим!

День выдался настолько утомительным, что Родион и не заметил, как стрелка подползла к семи. Прыгнув в такси, он добрался за полчаса до авеню Монтень, где был расположен роскошный отель, облюбованный Рувэ. Пройдя мимо портье, услужливо придерживавшего перед ним сверкающую дверь, Родион оказался в лобби. Там царила неимоверная суета.

– Это возмутительно! – орал на застывшего за стойкой регистрации агента службы размещения темнокожий красавец в лиловом костюме. Его грозовые глаза сверкали в унисон ослепительному бриллианту, украшавшему мочку звездного уха. – Мой продюсер высылал вам все требования заранее: окна строго на восток и никаких зеркал в спальне! И что я вижу, войдя в номер?!

– Месье, – возразил портье срывающимся петушиным голосом, – все номера категории суперлюкс расположены на южной стороне… А зеркало мы сегодня же задрапируем!

– Задрапируете?! – в тоне постояльца послышались истерические нотки. – Да вы должны мне выплатить неустойку за принесенные неудобства!

Родион решил не дожидаться окончания скандала и самостоятельно предупредить Рувэ о своем прибытии. Но мобильный телефон арт-дилера не отвечал. Поднявшись на нужный этаж, Родион бесшумно подошел к двери знакомого «дуплекса» и замер: номер был опечатан красным полицейским сургучом.

Все вокруг вдруг расплылось и задрожало, и омерзительный липкий страх тут же скрутил ему нутро.

Неужели…

Неужели кошмар повторяется?!

Он зажмурился и прислонился к стене коридора, ища опору. Нет, в тот раз – целую жизнь назад – все было по-другому… Вместо роскошного отеля в центре столицы – убогая квартирка на окраине, в которой остывало мертвое тело его информатора. И масса красноречивых предпосылок, которые Родион по неопытности тогда просто не заметил. Но прошло почти двадцать лет, и теперь он самым скрупулезным образом принимал меры предосторожности, вступая в контакт с источниками: никаких публичных мест, никакой переписки, никаких свидетелей. В случае с Рувэ утечка не должна была случиться!

– Месье, вам плохо? – услышал он чьи-то слова как сквозь вату.

Родион нехотя приоткрыл глаза: перед ним стояла горничная в хорошо подогнанной по фигуре униформе.

– Все в порядке, мадмуазель. Скажите, вы не знаете, что здесь произошло?

Девушка молча уставилась в пол, будто бы ей было неудобно отвечать на этот вопрос.

– Кого-то убили?

– Что вы такое говорите, – всплеснула она руками. – У нас солидный отель, видеокамеры, охрана! Просто произошло одно досадное недоразумение…

Родион не сводил с нее глаз, дожидаясь пояснений.

– Месье, проживавший в этом номере… – она замялась. – Одним словом, у него возник интерес к моей сменщице. Она совсем юная особа, буквально месяц как у нас работает. Между ними там что-то произошло – толком никто не знает… Когда приехала полиция, месье утверждал, что все было по обоюдному согласию, а она говорила, что по принуждению. Номер в беспорядке, ее форменное платье местами порвано… В общем, полицейские опечатали апартаменты до приезда экспертов, а постояльца увезли.

Такого внутреннего ликования Родион не испытывал давно: жив, сластолюбец! Здоров и невредим!

А про принуждение – сущая ерунда, с его-то возможностями…

Одарив горничную щедрым комплиментом, он помчался к лифту. «Ничего-ничего, – говорил он себе, поправляя на ходу взлохмаченные волосы, – завтра все прояснится, и Рувэ отпустят».

Не отпустили.

На следующий же день главная парижская газета разразились заголовком: «Крупнейший французский арт-дилер обвиняется в грубых сексуальных домогательствах». За ней последовали и другие.

Пока проводилось первичное дознание и исследование биоматериала, прогремел новый выстрел – Давида Рувэ обвинили в «сводничестве». Женщины, присутствовавшие на его гламурных вечеринках, оказались профессиональными проститутками. «Если они сумеют найти доказательства, – напряженно размышлял Родион, дочитывая очередную обличительную статью, – это пассивное сутенерство может обернуться для него десятью годами лишения свободы… и громким разводом».

Происходящее ему совсем не нравилось.

Стремительность событий и характер приемов указывали на то, что кто-то активно пытался убрать неудобного свидетеля, чтобы затормозить его собственное расследование. Только что появившаяся в штате отеля юная горничная – и сразу подобный конфуз? Полная чушь! Впрочем, Родион не видел в этом ничего удивительного: такой наркотик, как власть, издревле толкал людей на самые гнусные преступления…

Но останавливаться он не собирался: даже если не хватит времени для работы над книгой, собранных фактов уже достаточно, чтобы опубликовать их в каком-нибудь солидном издании в виде развернутого материала. И арест Рувэ ему в этом никак не помешает.